Ник Перумов - Алиедора
Это было сладко. Она всем существом чувствовала сжигающий ужас тонущей в посмертии души, души, отправляющейся на ту самую дорогу к Белому Дракону. «Кор Дарбе был прав, – мельком подумала она. – Ты многому научил меня, варвар, сам того не желая».
Третий и четвёртый рыцари кинулись на неё разом, и для облачённых в тяжёлый доспех людей они двигались очень даже резво. Но, разумеется, угнаться за лёгкой, словно пушинка, Гончей они не могли. Алиедора даже не пыталась состязаться в фехтовании – уклонялась, уворачивалась и била сама. Причём даже не собственным мечом.
…Первый из нападавших получил прямо в глаз отравленную стрелку, второму Алиедора швырнула в боковину шлема стеклянную горошину, разбившуюся и полыхнувшую тугим клубком чёрно-рыжего пламени. Жидкий огонь потёк под нагрудник и оплечья рыцаря, человек истошно завизжал, в последних судорогах пытаясь сорвать с себя латы; его агония длилась совсем недолго, горящий труп замер, а из всех сочленений доспеха вырвались языки пламени.
Как же сладко, всемогущие Звери, как сладко!
Спокойствия словно и не бывало. Алиедора плыла по волнам яростного, яркого наслаждения, совершенно ни с чем не сравнимого. Не в детской игре, не на турнирном ристалище, когда в руках у тебя деревянный меч, – она побеждала по-настоящему, в настоящей жизни. Она платила за всё. За розги в руках Байгли, за похотливые лапы в «Побитой собаке», за унижения в королевской столице, за голод и холод той зимы, за бегство, за трёхглазого Метхли, за варваров, за чёрный куб, за Гниль – за всё.
Какой-то храбрый служка выпалил в неё из самострела. Он ещё только нажимал на спуск, а рука Алиедоры уже взметнулась, миг спустя с небрежной ловкостью взяв из воздуха стальную стрелу возле самого лица. Парнишка – а он был ещё очень и очень молод, сгодился бы Алиедоре в младшие братья – не успел ни бросить оружие, ни даже крикнуть. Алиедора на повороте косо рубанула остриём меча пониже уха и равнодушно повернулась спиной к фонтанирующему кровью из перебитой артерии телу.
Никогда не жёг её такой восторг, такое упоение. Чувствовать, как исчезают, словно мошки в огне, чужие жизни, жизни, гаснущие по её воле. Она побеждала, потому что она была лучше. Быстрее, сноровистее, сильнее. Она, девушка, спокойно убивала хорошо вооружённых, закованных в тяжёлую броню мужчин. Тех самых, что презирали её и ей подобных. Такие же, как эти, вытолкали её из родного дома, выдали замуж против её воли, пытались надругаться, чуть не уморили голодом и холодом.
Да, она, Алиедора, теперь совсем другая. Пусть Аттара думает, что получила всего лишь очередную Гончую, пусть даже и талантливее других. О нет, конечно же, нет! Она пойдёт далеко, очень далеко.
Мысли эти текли, против всех ожиданий, размеренно и спокойно, словно и не играл в руке Алиедоры окровавленный клинок, точно и не выхватывала рука из поясных гнёзд одну скляницу за другой, оставляя за собой пламя, пятна разъедающей всё и вся кислоты или облака удушливого дыма. Вдохнув его всего лишь раз, человек падал замертво.
За спиной Алиедоры оставались мёртвые тела, чьи души уже унесены жёстким – хоть и весенним – ветром.
«« ||
»» [352 из
424]