Ник Перумов - Алиедора
Жеребец вихрем пронёсся сквозь обречённое село. Конечно, это не пепелище, может, после нашествия Гнили тут что-то и уцелеет, как это обычно случалось – когда многоножки охотились за живой добычей, а не просто стирали все следы когда-то стоявших стен и живших за ними людей.
…Алиедора остановилась не скоро, свернув с торной дороги в чащу – где просто свалилась с седла и дала волю слезам.
Где она – там и Гниль. Четырежды за последнее время, с самой «брачной ночи», этот ужас прорывался – и совсем рядом с ней. Видать, незримо и неслышимо крался рядом, выжидая удобного момента: «Побитая собака», «Поросё-нок», стёртая с лица земли деревня в сенорстве Берлеа, и вот теперь – здесь, вблизи от родного Венти.
Доньята слишком хорошо знала, что случается с теми, кто «Гниль приваживает», как говорили серфы.
«Но как же?.. но я же… я была хорошей… за что же меня так? И как теперь возвращаться домой? Что, если Гниль прорвётся в самом Венти? И не один раз? Конечно, камень – этоне дерево, многоножкам с ним справиться труднее, но что, если нарывы станут лопаться посреди замкового двора что ни день?
Или… стой, а что, если?..»
Алиедора подняла залитое слезами лицо, судорожно всхлипывая и шмыгая носом. Осенний лес равнодушно смотрел ей в спину, по руке полз какой-то запоздавший лечь спатьмуравей.
Гниль идёт за ней по пятам? Отлично, значит, пусть она прорвётся в самой гуще дольинского лагеря!
«Но я же не могу её вызывать, – оспорила сама себя доньята. – Гниль просточащепрорывается там же, где и я. Но я не ведьма, это только они умеют насылать беду. Эх, эх, ну почему обычно эти самые ведьмы кишмя кишат, так, что дров не хватает их сжигать, а как нужно – так ни одной поблизости нет?»
Алиедора поднялась на колени, последний раз громко шмыгнула носом – бедная маменька, видела б она её сейчас – от таких манер точно упала б в обморок.
«« ||
»» [98 из
424]