Ник Перумов Череп на рукаве
– К как?.. – прохрипел я.
– Как у суррогатной матери, – сухо ответила мама. – Не говори глупостей. Генетически ты – наш сын, и это покажет любая экспертиза. А что мы нашли способ дать тебе неуязвимость против Тучи... так это наше с папой маленькое ноу хау. Которое Дариане Дарк знать совершенно необязательно. Ты не какой нибудь мутант, в бою у тебя не отрастут щупальца. Туча просто принимает тебя за своего. А мы... мы растили тебя, как сына. Тебе самому виднее, была ли какая то разница между тобой... и остальными. – А они... тоже?
– Нет, – ещё суше сказала мать. – Они – обыкновенные. Ты... ты не только наш сын. Но и надежда. Мы рискнули... и оказались правы. Если хочешь, можешь ненавидеть нас. Да, мы решили всё за тебя. Никто не посоветовался с тобой. Никто не спросил твоего мнения. Мы знали, что подобные Дарк не остановятся. И решили выковать своё оружие. Мы надеемся... надеялись, что вырастили тебя настоящим человеком. Русским человеком.
Они смотрели на меня – мама с совершенно неженской беспощадностью, какую я никогда бы в ней и не заподозрил, отец же – напротив, с болью и жалостью; похоже, он с трудом удерживал слезы.
– Нас тоже никто не спрашивал – хотим ли мы воевать с Империей. Меня никто не спрашивал – а хочу ли я принять в свою собственную утробу кусок какой то... чужой протоплазмы, – она с трудом уже сдерживалась. – Но так было нужно. Для нашего дела. И нам оставалось только сделать это. И потом жить... каждый день, год за годом смотреть в твои глаза, глаза умного, замечательного мальчишки... мне все соседки завидовали... и думать – на что я его обрекла?.. Поэтому вставай, Рус. Вставай вставай, нечего валяться и лить горькие слезы от жалости к самому себе. Пожалей лучше тех, кто погиб под Тучей. Кого Дарк живьём скормила своим монстрам. Или кого раздавили имперские танки, когда штурмовали Утрехт. Вставай, сын. Нам надо ещё о многом поговорить.
...И мне на миг показалось, что я вижу перед собой вторую Дариану Дарк...
Я поднялся. Тупо уставился на собственную руку, словно ожидал, что она немедля превратится в усеянный присосками слизистый отросток, как у тех детей на Зете пять... А что, если они тоже были, так сказать, «экспериментом»? – вдруг обожгла мысль. Чьей то попыткой повторить... меня?! А может, я на самом деле не один?
Очевидно, взгляд у меня сделался совершенно диким, потому что мама понимающе вздохнула и присела рядом со мной, словно в детстве, когда со мной случались редкие, очень редкие недомогания. Не болезни – я почти никогда не болел, – а именно недомогания, из за которых она почему то ужасно переживала и страшно пугалась даже самых невинных симптомов. Теперь то я знаю, почему.
– Времени мало, Рус. Надо действовать. Дарк сейчас в силе, хотя сама не показывается. Она и её сподвижники командуют ордой, этими самыми «матками», хотя, если быть точным, ими никто не командует.
Я вздрогнул. А что, если и я сам перестану повиноваться себе?!
«« ||
»» [396 из
417]