Ник Перумов - Тёрн
– Прекрасная, ювелирная работа. Это я о дхуссе, моя дорогая Стайни, да да, о нём. Так точно упаковать весь храм в одну воронку, похоронить всех до единого големов, притом что мы – в полной безопасности! Дорогого стоит такое умение, Нэисс, не зыркай так на меня, пожалуйста. А теперь отпусти меня, любезный мэтр Ксарбирус, пока моя левая рука не сгорела до кости. Перья Феникса, видите ли, так просто не достаются.
Кройон поспешно разжал объятия, алхимик тяжело шлёпнулся прямо на пятую точку.
– Ох хо хо, старые мои члены, никто то их не жалеет… – лицо травника почернело от боли, щёки и брови конвульсивно подёргивались, но голос звучал по прежнему спокойно, да движения обрели какую то поистине сверхчеловеческую отточенность. – Помоги мне, Стайни. Сломай печать, пожалуйста.
Ещё один флакон – совершенно чёрный, с чёрной же сургучной нашлёпкой. Остальные скляницы Ксарбируса имели этикетки, пусть даже и с зашифрованными руническими надписями, на этой не было ничего.
– Сломала? Теперь давай мне. А ты, милая, держи меня за плечи, и держи крепче.
Травник с ходу опорожнил чёрный флакон прямо на Перо и покрытую дымящейся тряпицей левую руку.
Вырвавшийся у Ксарбируса вопль, наверное, действительно мог разнестись, как сказали бы барды, «по всему Гиалмару». Сухопарое тело забилось в конвульсиях, каблуки сапог судорожно бороздили дёрн, выдирая с корнем пучки трав. Голова медикуса запрокинулась, глаза закатились, из под морщинистых век выступили слёзы, сбегали по щекам, оставляя влажные дорожки.
Мало помалу сотрясавшие высокоучёного доктора судороги утихли, лицо порозовело, глаза приоткрылись.
– Вот и всё, – просипел он. – Прямые эффекты скомпенсированы. Теперь к Перу можно прикасаться.
Все перевели дух.
«« ||
»» [272 из
447]