Захар Петров - Муос
— Да что ты несешь?
— А то и несу. Последний обоз через Большой Проход три недели назад пришел. Тоже за своих признали… А как мы ворота открыли, те палить с арбалетов стали, еле отбились от них. Троих наших уволокли. Вот я и говорю: Купчиха или не Купчиха, почем мне знать, что ты — настоящая…
— Да настоящая я, что, не видишь? Если не веришь, Серика покличь…
— Точно, Серик-то тебя узнать должен, — хихикнуло пол-лица. — Вот ты и заходи, тебя одну проверять будем, а остальные на тридцать шагов назад отступите.
Обоз отошел назад. Массивные ворота с громким скрежетом приподнялись, и Купчиха едва протиснулась в небольшую щель. Как только она скрылась, ворота упали.
Обоз ждал около получаса. Как неведомый москвичам Серик проверяет Купчиху, все догадывались, но вслух об этом не говорили. Неожиданно ворота заскрежетали и поползли вверх. К ним вышел тот же дозорный и кивнул: заходите, мол, все нормально.
Когда обозники вошли на станцию, их со всех сторон окружили центровики. Солдат было человек пятьдесят — видимо, весь штатный вооруженный отряд Октябрьской. У всех в руках взведенные арбалеты, однако по равнодушным лицам и вялым движениям было видно, что это делается больше для порядка, на всякий случай. Видимо, Купчиха в достаточной мере доказала свою подлинность. Из стоявшей неподалеку сторожки вышли Купчиха и Серик — рыжий детина лет двадцати пяти.
Октябрьская выглядела чище и приличней, чем все виденные ими раньше станции. Жилища и другие помещения здесь тоже теснились в два-три этажа, но были собраны из однотипных металлических каркасов, между которыми крепились жестяные, фанерные или полотняные «стенки». Каркасы были ржавыми, а стенки дырявыми, но все-таки геометрическое построение октябрьских «кварталов» создавало иллюзию аккуратности, чистоты и относительного благополучия.
На Октябрьской было необычно для минских станций светло: длинный помост освещали аж шесть ламп. Геотермальная станция Центра давала возможность для такой расточительности.
Жители были одеты в комбинезоны из грубой ткани с нашивками, обозначавшими уровень значимости каждого — от первого до девятого. Облезлые, застиранные цифры определяли их положение в обществе. Первый уровень значимости (УЗ-1) имели только представители Ученого Совета (впрочем, на Октябрьской такие не жили), девятый уровень — мутанты-рабы и приравненные к ним, то есть те, кто не имел здесь никаких прав. Их на станции тоже не было — они не спускались из верхних помещений. Игорь заметил, что цифровые обозначения имелись и на жилищах Октябрьской, что, видимо, определяло степень их комфорта. От уровня значимости зависели размер пайка, качество жилья, объем прав и обязанностей.
«« ||
»» [105 из
264]