Захар Петров - Муос
Когда в верхних помещениях не хватает рабочих рук, устраиваются чистки. Составляют список «неподтвердивших свой уровень значимости» из числа неугодных и отдают его военным. А те идут по списку, выдергивают «шестых» и «седьмых» прямо из дома и тянут наверх, где передают мутантам-надсмотрщикам. Тут уж пощады ждать не приходится. Мутанты, которые, по определению, ограничены восьмым уровнем, ненавидят нормалов.
— Дикость какая-то…
— Эту дикость они называют научной упорядоченностью и оптимизацией. Партизаны не захотели мириться с этой системой и отошли от Центра. У нас голоднее, в верхних лагерях больше народу, жизнь короче, зато больше свободы.
— Почему же люди терпят все это?
— А куда им деваться? Лет пять назад на станции Институт Культуры шестые-седьмые уровни подняли бунт, а восьмые-девятые в верхних помещениях его поддержали. Свою станцию они объявили Незалежнай Камунай. Продержались две недели. Потом восстание подавили, и все население — от мала до велика, даже администраторов, которые его допустили, искалечили и распределили по верхним помещениям. А на Институт Культуры пустили переселенцев с других станций, бункеров и убежищ. После этого восстаний не было. Ну, случаются мелкие протесты, когда из семьи забирают родившегося ребенка с отклонениями или кого-нибудь приболевшего. Однако любое возмущение — и ты оказываешься на два-три уровня ниже. Приходится терпеть.
Радист взглянул на станцию другими глазами. Он увидел пронумерованных людей, которые что-то сосредоточенно делали или куда-то спешили. Никто ни с кем не общался, детские голоса были слышны редко. Правда, здесь, в отличие от партизанских станций, было достаточно много тридцати- и даже сорокалетних жителей. Но на всех лицах лежала печать какой-то загнанности, напряженности.
Вонючий полумрак партизанских лагерей с их шумной суетой и детским гомоном показался Кудрявцеву куда милее и жизнерадостнее, чем чистая и светлая упорядоченность Октябрьской.
* * *
На Октябрьской им даже не предложили остановиться передохнуть. Велодрезины переставили с рельсов Большого Прохода на рельсы Московской линии, и они медленно потащились в направлении Площади Независимости. В туннеле, под самым потолком, были закреплены помосты, на которых жили УЗ-7. Им не нашлось места на станции и приходилось ютиться здесь. Обоз, едва не задевая головами, проходил под этими подвесными жилищами, которые напоминали ящики со щелями, где можно было лежать или, в лучшем случае, скрючившись, сидеть. Сейчас в них сидели или ползали дети, угрюмо глядя сквозь щели на проходивший мимо обоз. Родители работали в верхних помещениях.
При подходе к Площади Независимости их встретил вялый дозор с шестерками на рукавах. Оказывается, Ученый Совет не тратился на охрану станций, где жили нижние уровни. Дозорные только сделали тесты «на ленточников» и махнули рукой: проходите.
«« ||
»» [108 из
264]