Захар Петров - Муос
На Молодежной и Немиге услышали пальбу, но отряды карателей, двинувшихся с обеих станций, остановились в туннелях, потому что к этому времени партизаны и фрунзенцы, взломав склады, вынесли в туннели ящики с патронами и подожгли их. Пули и гильзы взрывающихся патронов не подпускали никого близко в течение нескольких часов. Этого времени с лихвой хватило на то, чтобы вынести оставшиеся боеприпасы на поверхность и взорвать вертолеты американцев. Это и было главной целью похода деда Талаша. На одном из складов партизаны обнаружили противорадиационные костюмы, что давало им возможность вернуться на родную станцию также по поверхности. Но их было недостаточно, и обратный путь большая часть войска повстанцев преодолеть не смогла. До уже освобожденной Пролетарской добрались немногие. Дед Талаш, вопреки всем законам природы, остался жив. Это чудо еще более подняло его авторитет в лице местных жителей. Он стал почти такой же легендарной фигурой, как отец Тихон.
Тем временем морпехи ворвались на восставшую станцию и обнаружили опустошенные склады боеприпасов. Без них положение оккупантов резко ухудшалось. Американцы начали отступать, сдавая станции одна за другой. А вот партизаны, напротив, осмелели. В считаные дни восстание охватило весь Юго-Запад. Практически все население восставших станций, вооружившись отнятым у американцев оружием, а также привычными арбалетами, копьями и арматурой, с лютой ненавистью убивало вчерашних хозяев. Неожиданный и дерзкий выход повстанческой армии деда Талаша на поверхность и уничтожение склада боеприпасов и вертолетов впервые повергли Славински в панику. Казалось, война проиграна. Но не в характере Рэя было так просто сдаваться.
Одним из последних рейсов с базы в Литве был привезен ядерный заряд. Стокилотонная бомба была предназначена для самоуничтожения базы при непредвиденных обстоятельствах. Сначала у Славински не было конкретного плана по применению ее здесь, в Минском метро. По его приказу бомба на велодрезине была отвезена на Октябрьскую незадолго до отступления американцев с этой станции и заложена в тайнике. Все минеры из числа бээнэсовцев были расстреляны как ненужные свидетели. Славински ласково поглаживал чемоданчик — радиоуправляемый привод бомбы. Если партизаны и центровики когда-нибудь дойдут до его кабинета, он, не задумываясь, нажмет красную кнопку. И этому гребаному метро — кранты!
Партизаны продолжали теснить американцев, пока наконец не дошли до осажденного Центра и не соединились с правительственными войсками. Центровики взяли Октябрьскую, партизаны — Купаловскую. Но логичного объединения с последующим нанесением решающего удара по войскам Славински не произошло. Между Ученым Советом и Советом Партизанских Командиров произошел конфликт. Вчерашние рабы наотрез отказались признавать юрисдикцию Центра, объявив весь Юго-Запад независимой Конфедерацией.
Не один месяц в районе Купаловской и Октябрьской продолжались трехсторонние столкновения. Большой Проход и сама Купаловская снова и снова переходили из рук в руки.
Наконец уставшие от войны стороны подписали Конвенцию, переименовав Купаловскую в Нейтральную и объявив ее буферной зоной. Станции были поделены между Америкой, за которой осталась Немига, Фрунзенская, Молодежная и Пушкинская, Центром, контролировавшим почти всю Московскую линию, и партизанами, обосновавшимися на станциях Автозаводской линии южнее Купаловской.
Установился зыбкий мир.
* * *
Президент Рэй Славински отнюдь не считал себя побежденным. Он часто посмеивался, вспоминая, какая чудная штука лежит на Октябрьской. Последнее слово все равно останется за ним! Хотя бы ценой собственной жизни он сделает этих тупых белорусов, покажет им, что такое настоящий американский парень!
В мирной жизни Рэй тоже нашел себя. Он установил жесткий рабовладельческий строй. У него было много наложниц. Любая женщина, девушка или даже девочка в Америке принадлежали ему. Двух или трех, которые не проявили достаточно страсти и любви к своему Президенту, он попросту отправил наверх. Ему докладывали потом, что девушки просились назад, заверяли, что исправят свою ошибку, что они любят своего Президента. Но было поздно — Рэй Славински не менял своих решений.
«« ||
»» [123 из
264]