Захар Петров - Муос
Несколько лет Алексей искал жену с ребенком, надеясь, что она, услышав сирену, спаслась. Обошел полметро, пока понял, что его поиски тщетны. Летчики в метро были не нужны, бывших военных хватало, и он освоил новую специальность — электрика. Пытался завести семью. Но в каждой женщине он придирчиво искал черты своей жены. И не находил. Так и остался один.
Тело его старело, но подсознание не хотело покидать счастливую пору жизни. Алексею постоянно снилось небо, а также горы, леса, реки. Они снились ему такими, какими их видно с высоты полета на вертолете. И он всегда во сне летел домой — туда, где его ждут жена и сынишка.
Когда старику Родионову предложили, а вернее, приказали участвовать в проекте, он подумал, что это сон. Слишком все было нереально. Он оказался единственным живым вертолетчиком в метро. И неудивительно: в Москве во время Удара могли оказаться, а значит, и спастись только те, кто был не на службе. А таких оказалось немного — незадолго до Удара всех отозвали из отпусков. На него приказ не распространялся только из-за ранения.
Больше всего радовало Родионова и вызывало азарт то, что ему предстояло освоить самый совершенный вертолет, который был когда-либо построен в России, если не во всем мире.
Десятилетиями Алексей жил прошлым — он ни с кем не общался, ни за что не переживал и не искал новых впечатлений. И, может быть, именно благодаря этому знания, полученные в летной академии, а также практические навыки не пропали, не затерлись в его голове — он как-будто позавчера сдал выпускные экзамены и вчера вылез из вертолета.
В течение месяца Родионов буквально жил в «камбале». Он полюбил этот вертолет с первого взгляда. Общаясь с ним посредством компьютера, Родионов воспринимал его как живой организм, как лучшего друга. Вертолет имел довольно совершенную систему автообучения пилотов и даже встроенную компьютерную обучающую программу-симулятор. Родионов был счастлив и ждал от жизни только одного — команды на взлет.
Цель миссии он, конечно, знал, но она его мало интересовала. Полет Родионову был нужен только ради полета. Когда они летели в Минск и другие уновцы спали, старое сердце пилота радостно билось — он летел! Смерти он не боялся уже давно, даже одно время ждал и звал ее. А теперь он — летит! Он чувствовал себя все тем же двадцатичетырехлетним старлеем. Ему даже казалось, что, когда он вернется, к посадочной полосе его выйдут встречать жена с сыном…
В ожидании возвращения основной группы Родионов не скучал. Он с утра до ночи постигал свою «камбалу». Благодаря симуляторам он уже в совершенстве овладел искусством управления и ведения боя, во всяком случае — в виртуальном виде.
А вот двум уновцам, которые были назначены Дехтером ему в подчинение, заняться было нечем. Они бестолково смотрели на обзорные мониторы, с вялым интересом вглядывались в экран симулятора, когда Родионов вел бой сразу с тремя «апачами», топтались взад и вперед по вертолету, по десять раз на день разбирали, чистили и собирали свои автоматы, спали, играли в карты и просто сидели, тупо уставившись в одну точку.
На обзорных мониторах смотреть было особо нечего. Вертолет стоял на покрытой бетонными обломками, кирпичной крошкой и не слишком густой травяной и кустарниковой порослью детской площадке размером в полгектара, ограниченной с четырех сторон руинами многоэтажек. Эти руины были похожими на трибуны, а площадка — на арену какого-то потустороннего амфитеатра. Из площадки торчали ржавые остовы лестниц и качелей. Кое-где перекрытия первых этажей рухнувших многоэтажек выдержали, и теперь пустые глазницы оконных проемов злобно смотрели на чужаков. Неподалеку подымалась вышка мертвой сталкерши.
«« ||
»» [220 из
264]