Захар Петров - Муос
Это расстроило и встревожило уновцев. Конечно, животное-мутант могло умереть от старости или болезни, но вчерашнее его бодрое состояние не давало к этому предпосылок. Спецназовцы настояли на вылазке. Родионов согласился и даже сам решил принять в ней участие. Он и здоровый спецназовец оделись и вышли. Подошли к будке. По мере приближения создавалось впечатление, что Тузика удерживает какая-то паутина или длинная трава. Но когда подошли — увидели, что десятки побегов-нитей серо-зеленого цвета буквально пронизывали трупик насквозь. Нити, обвившие Тузика, стелились по земле, разделялись и соединялись вновь. Они шли к ближайшему кустарнику и точно так же пронизывали его ствол. То же самое наблюдалось и с двумя молодыми деревцами, росшими рядом с кустарником. Нити немного блестели на солнце. Если приглядеться, то становилось видно, что они неровной паутинной полосой сходили с «трибуны» амфитеатра. По центру этой полосы шел коричневый побег, от которого эти нити и росли. Паутина ползла в стороны. Встречая на своем пути траву, кусты, деревья, другие растения, она впивалась в них и становилась с ними одним целым.
Осматривая паутину, Родионов вернулся к трупу Тузика. Живот мутанта впал, ребра стали выделяться еще сильнее. Нити, в месте соединения их с трупом, слегка пульсировали и имели красноватый окрас. Не было сомнений — они пожирают труп.
Летчик присел у края паутины. Кончики нитей едва заметно шевелились и удлинялись. Они росли, ища новую добычу. Алексей потянул спецназовца за руку, и они пошли обратно.
В вертолете Родионов сразу подошел к обзорному монитору, увеличил изображение «будки» и включил запись с инфракрасной камеры наблюдения. Красно-оранжевое пятно Тузика еще в два часа ночи спокойно спало в своем убежище. Потом зверь задергался, попытался убежать, но какая-то невидимая в инфракрасном свете сила не отпускала его. Он упал и еще в течение нескольких часов дергал лапами.
Спецназовец сообщил:
— Я такого не видел. Сколько вылазок на поверхность в Москве делал — ни разу такого не встречал. И от других сталкеров не слышал.
— Наверное, это какая-то крайняя форма мутации, возможно, что-то среднее между растениями, грибами и животными, — задумчиво произнес летчик. — Эти твари явно питаются органикой, убивая и паразитируя. Значит, ты, браток, не ошибся, — обернулся он к раненому. — Оно хотело тебя съесть. Если такая дрянь залезла в местное метро — всем хана! И нашим ребятам — тоже!
Родионов был недалек от истины: увиденный ими мутант поглотил всех животных и паразитировал на всех растениях в радиусе нескольких километров от своей сердцевины. Его корневища заползли в метро и захватили станции Автозаводской линии, начиная с Партизанской и восточнее. Но корневища были не так опасны, как наземные побеги, и даже использовались жителями Муоса в быту. Они называли их «лесом».
Когда-то лес был одной маленькой мутировавшей одноклеточной водорослью, обитавшей в радиоактивной луже на задворках бывшей исправительной колонии в районе улицы Ангарской. Водоросль случайно столкнулась с другой водорослью. Обычно в таких случаях более сильная клетка поглощала слабую. Но сейчас произошло по-другому. Мутировавшая клетка пробила мембрану обычной, внедрила туда тонкую нить своей цитоплазмы, достигла ядра и посредством слабых электро-нервных импульсов подчинила клетку себе. Она стала поглощать вырабатываемые подчиненной клеткой вещества. Вскоре мутировавшая клетка поделилась. Потом захватила несколько других водорослей, одну или две амебы и одну инфузорию. Все клетки были подчинены ею и управлялись посредством цитоплазменных нитей. Материнская клетка уже перестала вырабатывать питательные вещества — ими ее снабжали подчиненные клетки. Единственной ее функцией было управление несколькими десятками прилепленных к ней клеток. Водоросль, или как ее потом назовут, лес, разрасталась. Уже сотни, тысячи клеток образовывали одну большую колонию, соединенную нитями с центральной клеткой-администратором. Уже одной клетки было недостаточно, чтобы управлять столь большим организмом. Материнская клетка слилась более тесными связями с соседними клетками. Начал образовываться ствол-мозг.
Рывком в развитии леса явился первый захват многоклеточного организма — тростника, росшего прямо в луже. После этой победы темпы роста организма увеличивались. Маленькие нити, а потом и большие побеги стали расползаться вокруг ствола-мозга, захватывая все новые и новые растения и животных. Животные были неудобны для паразитирования — они убегали, разрывая тонкие связующие нити. Поэтому ствол-мозг выработал стратегию, по которой каждое животное сначала частично парализовалось посредством впрыснутого яда, а потом из него высасывались все питательные вещества. В отношении растений лес, как правило, ограничивался только паразитированием.
«« ||
»» [223 из
264]