Татьяна Полякова - Трижды до восхода солнца
— А личном фронте?
— На личном фронте как на кладбище. Тихо благолепно, иногда новеньких подвозят.
— На днях видела Берсеньева. — Я-то думала, Агатка с ходу укажет мне направление, в котором я должна двигать отсюда, но она молчала. Выждав с минуту, я позвала: — Ау, я еще здесь. — И тут увидела, что Агатка плачет. Она лежала, по-прежнему прикрывая лицо рукой, а по ее щекам бежали слезы. Если честно, я растерялась. Сестрица не из тех, кто заплачет от обиды или боли. По крайней мере, я так думала. Даже в детстве я не помнила ее плачущей. И вот теперь… — Чего ревешь? — подала я голос, а она ответила:
— Катись.
— Здорово, что ничто человеческое тебе не чуждо. На самом-то деле я в шоке, вот и болтаю всякую чушь. Извини.
— Фимка, я ничего не понимаю, — жалобно произнесла Агатка, а я до смерти перепугалась: сначала слезы, теперь еще и это, поспешно пересела к ней на диван и сказала:
— Ты самая понятливая девушка на свете. К тому же у тебя есть я. Вдвоем мы все поймем, потом дружно забьем и будем жить долго и счастливо.
Агатка села, прижавшись плечом к моему плечу, вытерла глаза ладошкой и потянулась за салфеткой, чтобы высморкаться.
— Я его люблю, — сказала тихо.
— Берсеньева? — вздохнула я.
«« ||
»» [31 из
280]