Роман Глушков - Свинцовый закат
– Чего-чего? Коллекцию… раритетов? – недоуменно наморщив лоб, переспросил я. – Совершенно не понимаю, о чем речь. Похоже, перед смертью вы запытали Тишку настолько, что бедолага капитально умом тронулся. Единственная коллекция раритетов, какая у меня есть, – это набор советских марок. С превеликим удовольствием обменял бы сейчас на них собственную жизнь. Вот только не знал, что однажды они мне позарез потребуются, и потому, извини, не прихватил с собой в Зону ни одного альбома.
Черепок с сожалением вздохнул и поглядел на Жеглова. Тот без слов понял, что от него нужно, и отвесил мне крепкий подзатыльник. Я вовремя сообразил, что сейчас произойдет, поэтому успел втянуть голову в плечи и стиснуть зубы. Не сказать, чтобы это помогло, но, по крайней мере, язык я не прикусил.
– Полегче, ты, громила! – оглянувшись, возмутился я. – Или думаешь, мордобоем вы чего-то добьетесь? Ну, сознаюсь я под пытками, что у меня припрятана где-нибудь коллекция тех самых раритетов, о каких вам Барыжка перед смертью нашептал. Ну, соглашусь я провести вас к ней, надеясь, что в пути выгадаю момент и задам деру. Вы мне этого, естественно, не позволите, притащимся мы на место, и что дальше? Раритетов там не окажется, и мне придется изобретать новую отмазку и опять врать вам с три короба. В итоге ваше терпение лопнет и вы один черт накормите меня «Киселем», как Тишку. Так не лучше ли поступить рациональнее и пристрелить меня прямо здесь и сейчас?.. Только сначала хотя бы вкратце намекните, что это, мать их, за раритеты. А то, согласитесь, глупо будет подохнуть непонятно из-за чего.
Причина, по которой «буяны» не стали с ходу тыкать меня носом в список артефактов Болотного Доктора, была проста. Веня был чуть поумнее своего старшего братца: там, где второй обычно рубил сплеча и шел напролом, первый предпочитал действовать осторожно и исподволь. Вот и сейчас он не выкладывал передо мной все выпытанные у Тишки подробности, ожидая, когда я от волнения проболтаюсь и сам подтвержу таким образом правоту Тишкиных слов. Говоря о моей коллекции, Черепок нарочно не упоминал про то, что она состоит из артефактов, предлагая мне своими устами произнести ключевое слово. Я же продолжал косить под дурачка, изображая полное непонимание, хоть и знал, чем это чревато. Мало ли что я запою, когда дело дойдет до пыток, но начинать колоться от первого же подзатыльника Лене Мракобесу было попросту несолидно.
– Хорошо, давай освежим тебе память. – Раскольник полез в карман комбинезона и вытащил оттуда пухлый потрепанный блокнот. Книжица эта некогда принадлежала Тишке и была известна всем его клиентам. В отличие от прочих бродяг, Барыжка не любил оставлять заметки в ПДА, а предпочитал документировать свою «бухгалтерию» по старинке, педантично занося в блокнот детали каждой заключенной сделки. Что ни говори, а Веня раздобыл действительно ценный компромат, способный пролить свет на теневые делишки многих сталкеров.
– А шифровальщик из Тишки был так себе, – поморщился Черепок, пролистав блокнот и остановившись на нужной странице. – Даже поступи он как герой и не выдай нам тебя и прочих богатеньких буратинок, думаю, вскоре мы и сами разобрались бы в его иероглифах. Вот, взгляни-ка.
Вымогатель ткнул мне в лицо исписанную мелким почерком страницу, в верхних уголках которой красовались две маленькие картинки. Художник из Барыжки был такой же аховый, как шифровальщик, но разобрать, что именно изображено поверх его каракулей, было можно. В левом углу страницы находился маленький чертик с рожками, хвостиком-стрелочкой и трезубцем. Справа Тишка, как в учебнике ботаники, нарисовал растущий в земле куст, в коем по специфической форме корней угадывался картофель. И кустик этот был перечеркнут аккуратным крестиком.
Черт и картошка. Мракобес и Бульба…. Можно было, конечно, оспорить версию Черепка, заявив, что черт и Мракобес – это вовсе не синонимы, а стало быть, не факт, что в Тишкиных записях упоминаемся мы с Бульбой. Вот только интуиция подсказывала мне: раскольники обсмеют мои контраргументы, поскольку они, как и Тишка, также не намеревались разбираться в подобных лингвистических нюансах.
– Извини, Веня, но я с детства страдаю дислексией и совершенно не могу воспринимать чужой рукописный текст, – опять соврал я, прищурившись и старательно делая вид, будто пытаюсь разобрать идеограммы Тишки. – Что там написано?
– Здесь написано, что за последние два года ты и твой скопытившийся кореш регулярно передавали для Болотного Доктора ценные подарки, – сделал мне одолжение Черепок. – Именно подарки, потому что Доктор не давал вам взамен ничего. И поскольку, кроме вас, больше никто в «Долге» не одаривал старика артефактами, надо понимать, Воронин о вашей благотворительности не ведает ни сном ни духом. Какие отсюда следуют выводы?
«« ||
»» [13 из
139]