Алексей Степанов - Дезертир
Он полз, обдирая кожу о ремень. Жаловаться… Кому?! Ворваться в штаб и упасть в ноги командиру? Он сплавит в части второй линии, а там… Там уже будут знать, кто к ним едет. Слышал Никита такие истории. А сбежать - как? Вторая линия не только Зону стережет, ной их, защитников первой линии. Для тех, кто сзади, спецбатальоны -уже часть Зоны. Они тоже стреляют без предупреждения.
- Сумасшествие, сумасшествие… - шептал Никита и полз, полз, пока окончательно не выдохся.
Еще одна ракета. От поста что-то кричат, но Никита не желал вслушиваться. До линии осталось метров двадцать, здесь уже пахло горелым. Выжженная полоса. На занятиях в учебке объясняли, что кабаны и другие животные со временем привыкли к этой полоске мертвой земли, «линии», и перестали заходить за нее в поисках пищи, поэтому ее необходимо все время обновлять. В спецбатальоне сказали: чепуха. Тем, кто приходит из Зоны, плевать на линию, кем бы они ни были. И все же раз в неделю вертолеты проходят вдоль кордона, жгут из огнеметов усталую землю.
- Как ты там, Серега? - спросил Никита, чтобы услышать хоть свой голос в наступившей тишине, и вдруг испугался,- что Удунов ответит. В Зоне всякое случается. А они уже в Зоне, что для Зоны какая-то человеческая линия? - Молчи, молчи, скоро все кончится. Я уйду, а ты останешься. Или я тоже не уйду…
Говоря это, Никита имел в виду: меня могут убить, как только я дотащу тебя. Убить, чтобы избавиться от свидетеля, или по ошибке, или от страха, как угодно. Убить, чтобы провести ночь спокойно, а днем, под хорошим прикрытием, забрать сразу два тела. Или нет? Или его прикроют, а Миша Ачикян отведет в парк и накормит-напоит? Потом Ачикян разберется со своими «козлами», а Хвостенко, узнав, куда ходил Никита, перестанет его донимать и когда-нибудь они споют вместе «Че-ра-но-былль…»?
- Ерунда… - Никита сам не заметил, как заплакал. - Ерунда. Они психи. И я псих. И офицеры тоже, капитан весь седой. Он пережил три прорыва, он ненормальный. Зачем ему эти «год за три»? Он убил кого-то, Хвостенко рассказывал, вот его и не повышают. Кого-то вроде меня… Ачикян все врет…
Безумие накатывало. Пытаясь не позволить ему накрыть себя с головой, Никита, не переставая плакать, прополз еще немного. Вот и линия. Гарь, твердая земля.
Снова сверху повисла ракета. Она была глазом оттуда, из-за кордона. Спецбатальон интересовался: выполнил ли приказ рядовой Нефедов? Чмо, которое пинком послали выволочь из расположения тело приятеля. Чтобы никто из солдат не попал под суд, чтобы комбат не устроил офицерам головомойку. Разве комбат в ответе за солдата, которому вздумалось прогуляться за линию? ЧП, конечно, но не более того. И комбат, и комполка, и даже те, кто прислал их сюда, - все они ненормальные. Всем им кажется, что Зону^^остановили. А на самом деле кошмар наступает.
Пыхтя, Никита подтащил Удунова и перевалил через себя, так что ботинки мертвого солдата ударили по лицу - Все, Серега прибыл. А Никита? Он стянул с головы берет, утер пот и слезы. Расстегнул пуговицу - ветер скользнул по мокрой насквозь тельняшке. Вспомнил Хвостенко: «Она не в черную полоску, душара. Она сама черная, и только полоски белые. Такая, душара, у нас тут душа. Черная быль. Привыкай».
Но Никита не смог привыкнуть. А значит, обречен. Стоит ли тянуть? Автомат лежал на груди, его близость успокаивала. Пока у тебя в руках оружие, в этих руках все. Можно изменить будущее в любой момент, просто вычеркнуть его. Запасной выход из Черной были для тех, кто устал от белых полосок на черной душе. Для тех, кого доконала Зона. Тоже не редкость в спецбатальонах… Хотя стреляются почему-то чаще во второй линии.
«« ||
»» [34 из
429]