Андрей Левицкий - С. Х. В. А. Т. К. А.
Филин уже шагал к двери.
— Как Одноногий?
— Да вон как раз Скальпель над ним работает. Будто в подтверждение из-за стены донесся вой.
— Он его доконает щас. — Филин толкнул дверь и шагнул дальше, оглянувшись на Лысого со Шрамом. — Вам туда нельзя, здесь ждите.
Жердь с Огоньком тоже остались, а Боцман и Гадюка вслед за главарем вошли на обратную сторону.
Бандиты к такому уже привыкли, но на свежего человека эта особенность их схрона всегда производила неизгладимое впечатление. Вторую половину дома окружал старый лес, сквозь единственное залепленное паутиной окно лился тусклый, какой-то мшистый, неприятный свет. Он словно материальная субстанция — густая, вязкая, плесневелая — втекал в комнату, наполняя ее собой, мешая дышать, залепляя рот, уши, глаза. На обратной стороне все звуки были глуше, запахи — резче, боль — мучительнее. Время здесь тянулось медленно и уныло, а жизнь присутствовала только в виде вяло шевелящихся по углам мохнатых пауков да синих навозных мух — и еще в виде Скальпеля. Единственный из банды, он спал в этой части дома, на штабеле досок в углу, подложив под голову мятый черный чемодан со своими инструментами. Потолок, вроде бы расположенный на той же высоте, что и в светлой половине, казался ниже, он давил, так что все время хотелось пригнуться, а еще лучше — выскочить из сумрачной части схрона поскорее и никогда не возвращаться. Пол усеивали темные пятна, сквозь щели проросла бурая трава, на стенах висели кривые вилы, треснувшие тележные колеса, ржавые подковы, обломки кос, ножи и топоры. Никто никогда не пытался открыть окно в торцевой стене, никто даже не выглядывал в него. Тихие-тихие звуки доносились снаружи: скрип, шелест, редкое постукивание и стрекотание… Лучше не видеть тех, кто стучит и стрекочет в корявых черных ветвях, вдруг они тоже посмотрят на тебя и вы встретитесь взглядами?
Гадюка, внешне мало похожий на брата, с неподвижным пустым лицом и коротким ежиком черных волос, гибко скользнул впереди Филина. Гадюка редко разговаривал и вообще нечасто издавал какой-либо шум — умел он двигаться неслышно и быстро. Зеленоватые, в черную крапинку, редко мигающие глаза его были мертвыми и преображались только в тот момент, когда он бросался на добычу.
Боцман, вошедший на сумеречную половину вслед за Филином, наоборот, был крупным шумным человеком с тяжелой одышкой — основательно за сорок, седина в густых волосах, клочковатые бакенбарды, которые он имел привычку приглаживать пальцами, отчего они только сильнее топорщились. Гадюка предпочитал ножи, веревки и небольшие пистолеты, Боцман любил АК и обрезы. Гадюка всегда одевался во всякое необычное шмотье вроде резиновых штанов от гидрокостюма, обтягивающие темные свитера или сетчатые безрукавки, на ноги натягивал узкие, сплетенные из полосок кожи туфли или мокасины, а Боцман носил плотные широкие штаны, фуфайку и тупоносые армейские ботинки. Возраст, внешность, манера поведения — все у них было разным, при этом они дружили, если это можно назвать дружбой. По крайней мере, с Боцманом, помощником главаря, Гадюка иногда играл в карты и даже разговаривал, а вот со своим нервным, вечно на что-то обиженным братом — никогда.
Голый Одноногий лежал, распятый на большом деревянном поддоне на козлах посреди помещения. Сбоку к нему подступал Скальпель, пленник выл. Левой ноги у него не было, там, где ее когда-то отняли, то есть немного ниже колена, розовела гладкая детская кожа. Из нее торчали несколько скальпелей, медицинские ножницы и тонкий буравчик, по инструментам стекала кровь. Вообще на Одноногом было много крови — она сочилась из порезов на груди, плечах и животе, застыла коркой на пальцах, раздробленных и похожих на свернутые жгутиками тряпочки, она полностью залила его правый глаз, напоминающий раздавленную спелую сливу. Руки и ноги его были примотаны проволокой к железным скобам, торчащим из поддона.
Скальпель, приближающийся к поддону своей ужасной походкой, исполнял в банде роль доктора. Среднего роста, более худой, чем Жердь, с длинным носом, узкими скулами и подбородком. Ноги его напоминали огромные крюки, он переставлял их, двигаясь, как какой-то корявый монстр из фильма ужасов. Пальцы тонкие и подвижные — как ножки насекомого, а запястья — как большие волосатые пауки, нервные и копошливые, живущие отдельной от остального тела жизнью.
«« ||
»» [106 из
325]