Дмитрий Самохин - Меняла Душ
— Может, — сказал отец Станислав. — Еще как может! Не сомневайтесь…
Елисеев и Яровцев относились друг к другу со взаимным подозрением. Станислав, чье мировоззрение, несмотря на явно шизофреническое раздвоение личности, строилось на христианской морали и вероучении, не принимал Ярослава, который и не скрывал, кем работал и на кого. Его криминальное прошлое смущало священника, но он помнил о той части памяти, которая утверждала, что он Жнец, наемный убийца, некогда работавший на хозяина Яровцева, и это противоречие сводило Елисеева с ума. Оно же дало возможность Яровцеву и Елисееву пообщаться на показавшиеся бы иным людям странные темы. Когда отец Станислав узнал, что Жнец некогда существовал в реальности, только реальность по какой-то причине забыла о его существовании, у него от сердца отлегло. Только возникло желание разобраться во всём без промедления и найти причину подобной метаморфозы. Нуждался ли он в обратном изменении, Елисеев пока не мог решить, но расставить всё по полочкам, найти всему объяснения — в этом он нуждался. И без участия Ярослава Яровцева ему ничего не светило.
Понимая, насколько важен и нужен ему бывший безопасник, Елисеев не мог избавиться от досадного чувства неприязни к этому человеку. Впрочем, Ярослав отвечал Станиславу тем же. Поэтому взаимную «любовь» они друг от друга не скрывали…
— О! — глубокомысленно протянул Яровцев. — В этом я как раз не сомневаюсь. Всегда считал, что христиане лицемерны до мозга костей. Но думаю, что вам невыгодна моя столь ранняя смерть. Вы так не считаете, отец Станислав? Или как вас лучше называть? Жнец?
Елисеев промолчал.
— Если я погибну столь рано, не думаю, что вы в одиночку найдете ответ на вопрос, куда делся Жнец и что вообще это всё на хрен значит. А теперь, когда мы выяснили вопрос, приютите ли вы меня на ближайшие дни, может, заодно выясним, как обстоят у нас дела с ужином? А то, признаться честно, за последние несколько часов я только и делал, что разбивался на флаерах, отстреливался от полиции, которая почему-то посчитала, что я восьмая реинкарнация Бен Ладена, а вот пожрать как-то не получилось. К тому же я, кажется, потерял работу, а вот выходное пособие не получил. И меня это ужасно удручает.
— Даже не знаю, чем могу вам помочь, — елейным голосом произнес отец Станислав.
— Да бог с ним, с этим выходным пособием. Ведь свои люди, сочтемся, но я же не могу обходиться без жратвы больше десяти часов! А в моем животе давно уже рассосался завтрак, и сейчас желудок медленно начнет переваривать сам себя. Не доводите до греха каннибализма, святой отец!
Елисеев досадливо крякнул, развернулся и направился в глубину дома. Яровцев старался от него не отставать.
На кухне святой отец включил загрузку ужина и через минуту вытащил его из плиты разогретым. На ужин вкушали цыпленка с картофелем и овощами. Такой подход к вопросам чревоугодия Ярослава устроил. Он набросился на цыпленка с остервенением и в несколько минут расправился с ним окончательно.
«« ||
»» [191 из
279]