Анджей Сапковский. Ведьмак.
- Ну подумай сам. Я тебе говорил, мое здоровье связано именно с таким телом - это раз. Два: мое отличие действует на девушек как дурман. Не смейся! Я совершенно уверен, что в человеческом обличье мне пришлось бы здорово набегаться, прежде чем я нашел бы такую, например, Венимиру, весьма, скажу тебе, красивую девицу. Думаю, такой парень, каким я изображен на портрете, ее бы не заинтересовал. И, в-третьих, безопасность.
У папули были враги, некоторым удалось выжить. У тех, кого отправила в мир иной дружина под моим печальным командованием, остались родственники. В подвалах - золото. Если б не ужас, который я внушаю, кто-нибудь да явился бы за ним. Например, кметы с вилами.
- Похоже, ты уверен, - бросил Геральт, поигрывая пустым кубком, - что в теперешнем своем виде никого не обидел. Ни одного отца, ни одной дочки.
Ни одного родственника или жениха дочки. А, Нивеллен?
- Успокойся, Геральт, - буркнуло чудище. - О чем ты говоришь? Отцы чуть не обмочились от радости, увидев мою щедрость. А дочки? Ты бы посмотрел на них, когда они приходили в драных платьях, с лапками, изъеденными щелоком от стирки, спины сутулые от постоянного перетаскивания лоханей. На плечах и бедрах у Примулы еще после двух недель пребывания у меня не прошли следы от ремня, которым потчевал ее папочка-рыцарь. А у меня они ходили графинюшками: самое тяжелое, что в ручки брали, так это веер; понятия не имели, где здесь кухня. Я их наряжал и увешивал цацками.
Своим волшебством нагревал по их желанию воду для жестяной ванны, которую папуля еще для мамы увел из Ассенгарда. Представляешь себе? Жестяная ванна?! Редко у какого графа, да что там, короля есть жестяная ванна! Для них, Геральт, это был сказочный дом. А что до постели... Зараза, невинность в наши дни встречается реже, чем горный дракон. Ни одной я не принуждал, Геральт.
- Но ты подозревал, что кто-то мне за тебя заплатит. И кто бы это мог быть?
- Какой-нибудь стервец, которому покоя не дают те крохи, что остались в моих подвалах, а дочек ему боги не дали, - выразительно произнес Нивеллен. - Человеческая жадность не знает предела.
- И больше никто?
- И больше никто.
«« ||
»» [68 из
833]