Анджей Сапковский. Ведьмак.
- Не надо, Йеннифэр. Не читай меня. Это смущает.
- Прости. Я непроизвольно. А у тебя, Геральт, что нового?
- Ничего. Ничего такого, о чем стоило бы говорить.
Помолчали.
- Беллетэйн! - проворчала она вдруг, и он почувствовал, как она напрягается и как напружинивается рука, прижатая к его груди. - Веселятся.
Празднуют извечный цикл обновления природы. А мы? Что делаем здесь мы? Мы, реликты, обреченные на вымирание, на гибель и забвение? Природа возрождается, повторяется цикл. Но не мы, Геральт. Мы не можем повторяться. Нас лишили такой возможности. Нам дана способность творить с природой невероятное, порой просто противоречащее ей. И одновременно отобрали самое простое и самое естественное, присущее природе. Какая корысть с того, что мы живем дольше их? После нашей зимы не придет весна, мы не возродимся, то, что кончается, кончается вместе с нами. Но и тебя, и меня влечет к этим огням, хотя наше присутствие здесь - злая и кощунственная насмешка над их праздником.
Он молчал. Он не любил, когда она впадала в такое настроение, источник которого ему был слишком хорошо известен. «Опять, - подумал он, - опять это начинает ее мучить». Было время, когда казалось, что она забыла, примирилась, как и другие. Он обнял ее, прижал, легонько покачивал, как ребенка. Она не сопротивлялась. Он не удивился. Он знал, что ей это необходимо.
- Знаешь, Геральт, - вдруг сказала она уже спокойно. - Больше всего мне недоставало твоего молчания.
Он коснулся губами ее волос, уха. «Я хочу тебя, Йен. - подумал он. - Я хочу тебя, ты же знаешь. Ведь ты знаешь, Йен».
- Знаю, - шепнула она.
«« ||
»» [771 из
833]