Джером Сэлинджер - Над пропастью во ржи
После первого акта мы со всеми другими пижонами пошли курить. Ну и картина! Никогда в жизни не видел столько показного ломанья. Курят вовсю, а сами нарочно громко говорят про пьесу, чтобы все слыхали, какие они умные. Какой-то липовый киноактер стоял рядом с нами и тоже курил. Не знаю его фамилию, но в военных фильмах он всегда играет того типа, который трусит перед самым боем. С ним стояла сногсшибательная блондинка, и оба они делали безразличные лица, притворялись, что не замечают, как на них смотрят. Скромные, черти! Мне страшно стало. А моя Салли почти не разговаривала, только восторгалась Лантами, ей было некогда: она всем строила глазки, ломалась. Вдруг она увидела в другом конце курилки какого-то знакомого пижона в темно-сером костюме, в клетчатом жилете. Светский лев. Аристократ. Стоит, накурился до одури, а у самого вид такой скучающий, презрительный. Салли все повторяет: - Где-то я с ним познакомилась, я его знаю! Всегда она всех знала. До того мне надоело, что она все время говорит одно и то же, что я ей сказал: - Знаешь что, ну и ступай, целуйся с ним, он, наверно, обрадуется.
Она страшно обиделась на меня. Наконец этот пижон ее узнал, подошел к нам и поздоровался. Вы бы видели, как она здоровалась! Как будто двадцать лет не виделись. Можно подумать, что их детьми купали в одной ванночке. Такие друзья, что тошно смотреть. Самое смешное, что они, наверно, только о_д_и_н_ р_а_з_ и виделись на какой-нибудь идиотской вечеринке. Наконец, когда они перестали пускать пузыри от радости, Салли нас познакомила. Звали его Джордж, не помню, как дальше, он учился в Эндовере. Да-да, аристократ! Вы бы на него посмотрели, когда Салли спросила его, нравится ли ему пьеса. Такие, ка он, все делают напоказ, они даже место себе расчищают, прежде чем ответить на вопрос. Он сделал шаг назад - и наступил прямо на ногу даме, стоявшей сзади. Наверно, отдавил ей все ногу! Он изрек, что пьеса само по себе не шедевр, но, конечно, Ланты - "сущие ангелы". Ангелы, черт его дери! Ангелы! Подохнуть можно.
Потом он и Салли стали вспоминать всяких знакомых. Такого ломанья я еще в жизни не видел. Наперебой называли какой-нибудь город и тут же вспоминали, кто там живет из общих знакомых. Меня уже тошнило от них, когда кончился антракт. А в следующем антракте они опять завели эту волынку. Опять вспоминали какие-то места и каких-то людей. Хуже всего, что у этого пижона был такой притворный, аристократический голос, такой, знаете, утомленный снобистский голосишко. Как у девчонки.
И не постеснялся, мерзавец, отбивать у меня девушку. Я даже думал, что он сядет рядом с нами в такси, он после спектакля квартала два шел с нами вместе, но он должен был встретиться с другими пижонами, в коктейльной. Я себе представил, как они сидят в каком-нибудь баре в своих пижонских клетчатых жилетках и критикуют спектакли, и книги, и женщин, а голоса у них такие усталые, снобистские. Сдохнуть можно от этих типов.
Мне и на Салли тошно было смотреть, когда мы сели в такси; зачем она десять часов слушала этого подонка из Эндовера? Я решил было отвезти ее домой - честное слово! - но она вдруг сказала: - У меня гениальная мысль! - Вечно у нее гениальные мысли. - Знаешь что, - говорит, - когда тебе надо домой обедать? Ты очень спешишь или нет? Тебя дома ждут к определенному часу? - Меня? Нет, нет, никто меня не ждет! - говорю. И это была истинная правда. - А что? - Давай поедем кататься на коньках в Радио-сити.
Вот какие у нее гениальные мысли! - Кататься в Радио-сити? Как, прямо сейчас? - Хоть на часок, не больше. Тебе не хочется? Конечно, если тебе неохота...
- Разве я сказал, что не хочу? - говорю. - Пожалуйста. Если тебе так хочется.
- Ты правда хочешь? Если не хочешь - не надо. Мне решительно все равно.
Оно и видно! - Там дают напрокат такие чудные короткие юбочки, - говорит Джаннет Кальц на прошлой неделе брала.
Вот почему ей не терпелось туда пойти. Хотела покрасоваться в этой юбчонке, которая еле-еле прикрывает зад. Словом, мы туда пошли, и нам сначала выдали коньки, а потом Салли надела такую синенькую юбочку, в которой только задом вертеть. Но это ей дьявольски шло, надо сознаться. И не подумайте, что она этого не понимала. Нарочно шла впереди меня, чтоб я видел, какой у нее красивый круглый задик. Надо сознаться, он и вправду ничего.
«« ||
»» [71 из
114]