Джером Сэлинджер - Над пропастью во ржи
- Ах, только! - Я не хотел брать ее подарочные деньги.
- Я тебе немножко одолжу! - говорит. И я услышал, как она роется в столе у Д.Б. - открывает ящик за ящиком и шарит там. Темнота стояла в комнате, ни зги не видно. - Если ты уедешь, ты меня не увидишь на сцене, - говорит, а у самой голос дрожит.
- Как не увижу? Я не уеду, пока не увижу. Думаешь, я пропущу такой спектакль? - спрашиваю. - Знаешь, что я сделаю? Я побуду у мистера Антолини, скажем, до вторника, до вечерка. А потом вернусь домой. Если удастся, я тебе позвоню. - Возьми! - говорит. Она мне протягивала какие-то деньги, но не могла найти мою руку. - Где ты? - Нашла мою руку, сунула деньги.
- Эй, да мне столько не нужно! - говорю. - Дай два доллара - и все. Честное слово, забирай обратно! Я ей совал деньги в руку, а она не брала.
- Возьми, возьми все! Потом отдашь! Принесешь на спектакль.
- Да сколько у тебя тут, господи? - Восемь долларов и восемьдесят пять центов. Нет, шестьдесят пять. Я уже много истратила.
И тут я вдруг заплакал. Никак не мог удержаться. Стараюсь, чтоб никто не услышал, а сам плачу и плачу. Фиби перепугалась до смерти, когда я расплакался, подошла ко мне, успокаивает, но разве остановишься? Я сидел на краю постели и ревел, а она обхватила мою шею лапами, я ее тоже обнял и реву, никак не могу остановиться. Казалось, сейчас задохнусь от слез. Фиби, бедняга, испугалась ужасно. Окно было открыто, и я чувствовал, как она дрожит в одной пижаме. Хотел ее уложить в постель, укрыть, но она не ложилась. Наконец я перестал плакать. Но я долго, очень долго не мог успокоиться. Потом застегнул доверху пальто, сказал, что непременно дам ей знать. Она сказала, что лучше бы я лег спать тут, у нее в комнате, но я сказал - нет, меня уже ждет мистер Антолини. Потом я вынул из кармана охотничью шапку и подарил ей. Она ужасно любит всякие дурацкие шапки. Сначала она не хотела брать, но я ее уговорил. Даю слово, она, наверно, так и уснула в этой шапке. Она любит такие штуки. Я ей еще раз обещал звякнуть, если удастся, и ушел.
Уйти из дому было почему-то гораздо легче, чем войти. Во-первых, мне было плевать, поймают меня или нет. Честное слово. Я подумал: поймают так поймают. Откровенно говоря, мне даже хотелось, чтоб поймали.
Вниз я спускался пешком, а не на лифте. Я шел по черной лестнице. Чуть не сломал шею - там этих мусорных бачков миллионов десять, - но наконец выбрался. Лифтер меня даже не видел. Наверно, до сих пор думает, что я сижу у этих Дикстайнов.
24 Мистер и миссис Антолини жили в очень шикарной квартире на Саттон-плейс, там у них в гостиной был даже собственный бар - надо было только спуститься вниз на две ступеньки. Я был у них несколько раз, потому что, когда я ушел из Элктон-хилла, мистер Антолини приезжал к нам домой узнать, как я живу, и часто у нас обедал. Тогда он не был женат. А когда он женился, я часто играл в теннис с ним и с миссис Антолини на Лонг-Айленде, в форестхиллском теннисном клубе. Миссис Антолини - член этого клуба, денег у нее до черта. Она старше мистера Антолини лет на сто, но они, кажется, очень любят друг друга. Во-первых, они оба очень образованные, особенно мистер Антолини, хотя когда он с кем-нибудь разговаривает, он больше шутит, чем говорит про умное, вроде нашего Д.Б. Миссис Антолини - та была серьезнее. У нее бывали припадки астмы. Они оба читали все рассказы Д.Б. - она тоже, - и, когда Д.Б. собрался ехать в Голливуд, мистер Антолини позвонил ему и уговаривал не ехать. Но Д.Б. все равно уехал. Мистер Антолини говорил, что если человек умеет писать, как Д.Б., то ему в Голливуде делать нечего. И я говорил то же самое в точности.
«« ||
»» [97 из
114]