Денис Шабалов - Право на силу
— А как же!
— Вот и не мороси. Он наверняка уже сидит, все вопросы решает. Видишь, даже ГБР не выскочило.
— Да я ничё… — пробормотал Пашка. — Подыхать просто неохота.
Уж в этом Данил с ним мог полностью согласиться — как бы дерьмово ни было их существование, подыхать, тем не менее, совсем не хотелось.
— Значит — ждем команды. Военное положение еще никто не отменял.
Батарей промолчал, словно признавая за Данилом право принимать решения и отдавать распоряжения. Да так в принципе оно и было — Пашкина смена состояла практически из одной молодежи до шестнадцати лет, в рейды пока еще не ходившей и смотревшей на матерых сталкеров, какими представлялся им Данил, снизу вверх с раскрытыми ртами.
Жизнь, полная невзгод, лишений и ограничений, не давала надолго задерживаться в детском возрасте. Как и в средние века или во времена войны, дети Убежища очень рано становились самостоятельным. А уж тем более это касалось ребят поколения Данила — ведь в том числе и на них пришлись все нагрузки первых лет, становление общественного строя Убежища, тяжелый труд практически наравне со взрослыми, вся полнота осознания ответственности за каждый свой шаг, каждое свое действие. В семь — уже хороший помощник, в двенадцать — полноценный, отвечающий за свои поступки член общества, в пятнадцать — воин, обращающийся с оружием достаточно хорошо для того, чтобы постоять за себя в случае опасности.
К поколению Батарея таких суровых требований не предъявлялось — жизнь потихоньку налаживалась, и теперь молодежь Убежища даже в пятнадцать позволяла себе достаточно беззаботный образ жизни, хотя и считалась уже вполне самостоятельной. Данил этого не понимал. Как же так может быть? В семь лет он уже работал на фермах, учился и упорно тренировался под чутким руководством полковника; в четырнадцать — первый выход на поверхность, пусть пока и под присмотром старших, а затем и первый самостоятельный выход; в шестнадцать — первый убитый враг. И теперь, в двадцать один, когда счет перевалил на третью сотню рейдов и второй десяток убитых врагов, — он чувствовал себя по сравнению с этими пацанами матерым многоопытным бойцом.
Ждать долго не пришлось. Спустя буквально часа полтора дверь, ведущая на лестницу на первый этаж, открылась, и на крыше, в сопровождении троих переговорщиков и Ибрагима, показался полковник в своем ОЗК с отличительными парными полосками, намалеванными красной краской на правой руке и ноге. Остановился у бортика, долго смотрел на бронепоезд. Четверка визитеров стояла сзади, помалкивала. Насмотревшись, полковник резко развернулся на месте — и в воинском приветствии бросил руку к козырьку своей старенькой армейской кепки, надетой поверх противогаза.
— Честь имею. Батарей, проводи гостей…
«« ||
»» [65 из
300]