Аркадий и Борис Стругацкие. Пикник на обочине.
огромном блокноте для деловых заметок. При этом он сочувственно улыбался, кивал лысой головой и не слушал посетителя. Он просто ждал телефонного звонка, а посетитель, доктор Пильман, лениво делал ему выговор. Или воображал, что делает ему выговор. Или хотел заставить себя поверить, будто делает ему выговор.
- Мы все это учтем, - сказал наконец Нунан, дорисовав десятого для ровного счета чертика и захлопнув блокнот. - В самом деле, безобразие...
Валентин протянул тонкую руку и аккуратно стряхнул пепел в пепельницу.
- И что же именно вы учтете? - вежливо осведомился он.
- А все, что вы сказали, - весело ответил Нунан, откидываясь в кресле. - До последнего слова.
- А что я сказал?
- Это несущественно, - произнес Нунан. - Что бы вы ни сказали, все будет учтено.
Валентин (доктор Валентин Пильман, лауреат Нобелевской премии и все такое прочее) сидел перед ним в глубоком кресле, маленький, изящный, аккуратный, на замшевой курточке ни пятнышка, на поддернутых брюках ни морщинки; ослепительная рубашка, строгий одноцветный галстук, сияющие ботинки, на тонких бледных губах ехидная улыбочка, огромные черные очки скрывают глаза, над широким низким лбом черные волосы жестким ежиком.
- По-моему, вам зря платят ваше фантастическое жалование, - сказал он. - Мало того, по-моему, вы еще и саботажник, Дик.
- Чш-ш-ш! - произнес Нунан шепотом. - Ради бога, не так громко.
«« ||
»» [92 из
151]