Евгений Сухов - Медвежатник
С Елизаветой Савелий расстался год назад после короткого разговора. Слегка скрывая раздражение, она напомнила, что уже давно не юная девочка, а женщина, сумевшая полюбить и знавшая цену настоящим чувствам. Посмотрев на Савелия своими огромными, слегка раскосыми глазами, Елизавета сказала, что она сама становится другой, и, не таясь, рассказала о мелких шалостях, которые предприняла в последние месяцы. Как уверяла Елизавета, мошенничеством она стала заниматься лишь для того, чтобы подходить своему возлюбленному. Но ей совсем не хотелось бы закончить свою жизнь на каторге в качестве официальной любовницы какого-нибудь храпа.
Она ждала замужества, желала семейного уюта и мечтала только об одном: возиться с детишками и проводить время с любящим мужчиной. Елизавете хотелось обыкновенного бабьего счастья, о котором даже самый проницательный мужчина имеет лишь смутное представление. Роль обольстительницы банкиров явно не для нее.
Савелий не мог предположить, что расставание с Елизаветой состоится именно в «Яре». Впервые в знаменитый загородный ресторан он пригласил Елизавету через неделю после знакомства (хотелось произвести на невинную барышню впечатление), и то, что их отношения прервались именно здесь, выглядело почти символически. Как и в тот памятный вечер, пели цыгане, и купцы, соревнуясь в щедрости друг перед другом, одаривали артистов деньгами. Не отставал от общего куража и Савелий – красивой танцовщице с идеальным овалом лица и горящими глазами он подарил сотенную.
Елизавета лишь улыбнулась на кураж Савелия и равнодушно произнесла:
– Для себя я уже все решила. Теперь очередь за тобой. Я не могу все время быть любовницей… Тем более грабителя. Мне нужна определенность.
Даже в тот вечер он не мог предположить, что это будет их последняя встреча. Сказанное Елизаветой он воспринимал как обыкновенный каприз разбалованной вниманием женщины. Вот сейчас она утрет набежавшую слезу, улыбнется, как бывало раньше, и заверит, что это всего лишь дамский каприз. Но ничего подобного не произошло.
Елизавета достала из сумочки пахитоску, небрежно помяла ее пальцами и закурила, что с ней случалось крайне редко. Повернувшись в сторону, она пустила узкую струйку дыма.
На Елизавету обращали внимание. Даже сквозь глухое длинное платье, сумевшее спрятать большую часть ее женских достоинств, зазывно кричала сексуальность, требуя немедленного удовлетворения. Казалось, что подобный призыв ощущали все присутствующие и, подобно самцам, услышавшим громкий призывный щебет готовой к оплодотворению самки, поворачивали головы в сторону Елизаветы. Она не могла не ощущать на себе мужские взгляды хотя бы потому, что была создана природой для обожания и к подобному вниманию относилась так же спокойно, как Александрийский столп в центре Дворцовой площади к зевакам.
– Раньше ты этого не говорила, – улыбнувшись, отозвался Савелий, все еще надеясь перевести разговор в шутку.
– Все верно. Раньше и я была другой. Что поделаешь, мы меняемся и далеко не в самую лучшую сторону.
«« ||
»» [397 из
505]