Евгений Сухов - Медвежатник
Филимон сделал шаг назад, но ствол «браунинга», как надвигающаяся смерть, продолжал втискивать его в самый угол камеры.
Ресницы Филимона понимающе захлопали.
– Так бы сразу и сказал. Чего темнить-то. Мне все ясно.
– Я знал, что ты поймешь меня. Да отвернись ты наконец! Пускай барышня переоденется! – повысил голос Савелий.
Еще через три минуты все трое шли обратной дорогой. Елизавета брела в середине, чуть шаркая подошвами. Она и в самом деле напоминала арестантку: лицо исхудало и пожелтело, а во взгляде такая тоска, как будто впереди ее поджидали двадцать лет одиночной камеры.
Дважды на пути встречались надзиратели, но на троицу никто не обращал внимания – вполне обыкновенное дело, перевод узницы из одной тюрьмы в другую.
– Открывай, – лениво произнес Родионов надзирателю, стоящему в воротах. Развернув вчетверо сложенную бумагу, продолжил: – Предписание имеется доставить заключенную Елизавету Волкову к господину Аристову.
В этот раз надзиратель был более внимателен – всем своим видом давая понять, что вход в тюрьму рубль, а выход – два. Совсем невольно Савелий провел рукой поверх кармана и, натолкнувшись на выпуклый бок «браунинга», успокоился.
– Проходите, – произнес наконец надзиратель и повернул ключ.
Лицо у него вновь приняло скучающее выражение. Наверное, он очень сожалел о том, что вынужден стоять на страже у ворот, вместо того чтобы веселиться за карточным столом.
«« ||
»» [494 из
505]