Евгений СУХОВ Оборотень Книга 10
Дверь каморки неожиданно распахнулась, и в узком проеме показался Бирюк. С минуту он внимательным и цепким взглядом изучал смотрящего и его свиту, а потом, улыбнувшись, широким жестом радушного хозяина пригласил гостя к себе в каморку:
— Проходи, Миша, а я ведь тебя ждал!
Блатные отступили на шаг, и Мякиш уверенно прошел внутрь.
Подобные встречи с глазу на глаз были в правилах среди законных. Эти беседы очень смахивали на переговоры политических лидеров, когда даже ближайшее окружение не должно было знать, о чем они говорят.
Мякиш неторопливо опустился на стул и осмотрелся. Каморка Бирюка отличалась от всех комнат, которые он видел в колонии. Если у прочих авторитетов на стенах можно было увидеть только голых баб с растопыренными ногами, то у Бирюка комната напоминала уютный кабинет научного работника. На полке над койкой стояли книги в толстых замусоленных переплетах. На дощатой стене висела картина, на которой был изображен тундровый пейзаж. Картина была написана почти профессионально, и было ясно, что художник с заполярными широтами был знаком не понаслышке.
— Оценил? — усмехнулся Бирюк. — Я ее написал, чтобы как-то заглушить скуку. Мне разок уже приходилось чалиться за полярным кругом. Тогда казалось, что более гнилого места невозможно отыскать на всей земле, а когда вернулся на волю, так эти сопки мне стали по ночам сниться. Я хочу тебе сказать, Миша, что скучнее, чем на нарах, может быть, разве что только в могиле.
— Я смотрю, что ты помимо воровских ремесел еще и кисть в руках толково держишь! — хмыкнул Мякиш. — И книжки от безделья почитываешь? — Он перевел взгляд на толстые тома.
Разговор получался странным.
— Все зависит от настроения. — Бирюк взял с полки одну из книг. — Гегель. Слыхал о таком?
— В первой моей ходке был один немец с такой фамилией. Погоняло у него было Шоп. Круглый педик! Тот не из таковых? А может, твой философ его батяня?
«« ||
»» [249 из
295]