Евгений СУХОВ Оборотень Книга 10
— Можешь быть уверен, что твой немец просто однофамилец герра Гегеля. Хотя бы потому, что разминулись они лет на двести! Знаешь, за что он мне нравится?
— За что же?
— За рациональный подход к жизни! Мол, все в жизни разумно. Надо только это понять. Если бы я не знал, что это немецкий философ сказал, то решил бы, что это надумал крепкий вор. Каждый законный обязан понять, что все в этом мире разумно. — Бирюк бережно поставил книгу на место, а потом вытащил другую.
— Кант… Чем больше я читаю немецкую философскую классику, тем сильнее у меня убеждение в том, что эти ребята писали свои сочинения для воров. Знаешь, на чем основывается главный принцип Канта?
— Ну и на чем же? — В голосе Мякиша пробились нотки тревоги.
— На понятии долга. А, каково! Это понятие долга особенно знакомо зекам. Каждый из законных должен быть ответственным за сидельцев. Поверь мне, многого стоят идеи Канта о Боге и бессмертии. Разве возможно обрести покой и чувствовать за собой правду, если не знаешь того, что на тебя падает тень Великого Присутствия? А потом, никто лучше не сказал о свободе, чем старик Кант. И если бы я не знал того, что он скончался в начале девятнадцатого века, то мог бы предположить, будто ему знакомы не только зоны Сибири, но и стены Бутырки. — Бирюк бережно задвинул книгу на полку. — Знаешь, Мякиш, о чем я частенько думаю? Если бы удалось обмануть время и собрать всех этих философов вместе, получился бы очень приличный сходняк!
Мякиш невольно улыбнулся. Он взглядом проследил за тем, как Станислав полистал еще какую-то книгу, а потом аккуратно поставил ее на место.
— Не знал, что ты такой философ, Бирюк!
— Сие качество у меня от Бога. Так с чем ты пришел ко мне?
Вопрос прозвучал резче, чем следовало бы, и Мякиш моментально отреагировал:
«« ||
»» [250 из
295]