Евгений СУХОВ Оборотень Книга 10
К спокойствию Мякиша приучила сложная двойная жизнь, которая ставила его в самые неожиданные ситуации, и нужно было трезво ее оценить. Однажды он чуть было не засыпался в самом начале своей работы, когда его подсадили в следственный изолятор. «Тюремная почта» неожиданно сообщила, что в камере находится предатель, и каким-то чудом эта тайна стала известна зекам. Неделю шел разбор; пахан хаты подолгу беседовал с каждым из сорока сокамерников.
Содержание пришедшей малявы не знал никто, а потому за свою судьбу опасался каждый. Зеки боялись наговора и скорой смерти, но больше всего их пугал позор, когда в глаза мертвого мог плюнуть каждый — такова была посмертная кара предателю.
Было известно, что кто-то из обитателей камеры заложил начальству все тайники, и в одночасье сидельцы хаты лишились двух килограммов индийского чая, бутылки водки и кучи разного мелкого добра, без которого в тюрьме прожить очень трудно.
Когда очередь дошла до Мякиша, он достойно выдержал долгий, напряженный взгляд пахана, Старый урка умел смотреть в душу и долго выдерживал паузу, чтобы дать подозреваемому время на обдумывание обстоятельного ответа и раскаяние. Сердце Мягкова в ту минуту дрогнуло от ужаса: «Неужели кто-то из вертухаев заложил?!» Но вор, переждав какое-то время, принялся в очередной раз задавать ему вопросы: о чем разговаривал с операми, что спрашивали, подписывал ли какие-нибудь бумаги, знал ли о тайниках. И когда Мякиш без малейшего волнения ответил на все вопросы, старый уркаган развел руками и объявил всей хате, что он не большевик и не собирается никого наказывать только на основании хлипкого подозрения. Вопрос был закрыт. Выявить предателя не удалось.
— Смотрящим на зоне должен быть только Мякиш, — жестко произнес Распутин. — Во-первых, потому, что он старожил зоны, сидит тут в третий раз и знаком со здешними порядками. Во-вторых, именно его на региональном сходе избрали смотрящим, а в-третьих, мы его прекрасно знаем и уверены, что только он один сумеет навести здесь порядок.
— Порядок?! — встрепенулся вор Тиша, которого знали под погонялом Пила. — О каком таком порядке ты здесь толкуешь?!
Некогда Пила принадлежал к группе, которую называют отмороженными. В колонию он попал за «развод на деньги». Частенько Пила любил рассказывать про свой любимый способ добывания денег, который, как правило, действовал безотказно: клиента заколачивали в гроб, после чего включалась бензопила. А когда стальные зубья мощно врезались в сосновые доски, разбрасывая во все стороны фонтан опилок, перепуганный клиент готов был расстаться с последними грошами. Угодив в колонию. Пила неожиданно распровдался с бандитским крылом и принял сторону воров. Прежний свой беспредел он теперь воспринимал как одну из главных ошибок беспечной молодости.
— Мякиш живет не по правилам! Лично мне не раз приходилось слышать о том, что он отбирает вещи у молодых заключенных. За одно это следует дать по ушам.
Судьбу вора мог решить только сходняк. Толковище определяло степень его вины, а если требовалось, выделяло палача, не забывая о том, что поднять руку на законного мог только человек, равный ему по статусу. На угрозу Пилы Мякиш добродушно улыбнулся:
— Уж не ты ли меня собираешься разжаловать? А может, ты хочешь запихнуть меня в деревянный ящик, как своих барыг?
«« ||
»» [269 из
295]