Евгений Сухов Стенка на стенку Книга 6
— Хорошо, Рома, что пришел. Проходи, садись. — Старик проследил взглядом, как гость придвинул кресло к дивану и сел. — Господи, Рома, как смотрю на тебя, так все время вспоминаю твоего батю. Даже улыбаешься ты точно так же, как он. Ты же знаешь, мы с твоим отцом были не разлей вода. Чалились вместе, после зоны в одной семье были. Я тебе вот что хочу сказать… Я тебе никогда не рассказывал об этом, слишком тяжело был вспоминать, но я был свидетелем его гибели…
Филат невольно напрягся. Он опустился на мягкий диван — пружины послушно просели под его тяжестью — и вопросительно уставился на Михалыча.
Своего отца он не помнил. Да и как он мог помнить? Только по рассказам матери…
— Да? Ты мне никогда не говорил об этом.
— Возможно, и сейчас бы не сказал, да вот чую, что недолго мне землю-матушку топтать. Старость… Твой отец Иван Раскольник был один из самых уважаемых людей, которых мне когда-либо приходилось встречать. Его знали на всех зонах. Во время этапов в город его старались не привозить. Держали состав где-нибудь на запасном пути. Если все-таки случалось, так в тюрьме такое начиналось, — Михалыч закатил глаза. — Бунтовали против произвола, войска вызывали. Вот что значит настоящая личность! Не мне тебе рассказывать, что после войны многие воры ссучились, вот и пошло деление на «красные» и «черные» зоны. Сук твой отец не жалел, давил их, как крыс, да так, что кровавые брызги во все;стороны летели. Боялись его очень. Сам понимаешь,.хозяин всегда на стороне сук, так что твоему батяне несладко приходилось. Один он не ходил, всегда в окружении пехоты. А те за него любому готовы были пасть перегрызть. — Михалыч на минуту задумался. Лицо его стало совсем безжизненным, как будто костлявая уже занесла над ним свою косу. — Отец твой погиб на пароме, когда нас переправляли с Ванино на Сахалин. Представь себе суденышко, до отказа набитое ворами и суками! Ничего себе картина, а?
Рома Филатов нахмурился:
— А я не знал.
— Да откуда тебе… Всем было ясно с самого начала, что побоища не избежать. Суки окружили нас со всех сторон и смотрят на нас, как шакалы на медведя. В таком напряжении мы плыли часа три, а потом такое началось, что вспомнить страшно. Настоящий ад! У каждого были ножи, заточки. Конвой не вмешивался и наблюдал за нами, как за гладиаторами, через металлические решетки. В первые полчаса было зарезано двадцать воров, сук мы порешили в два раза больше. В следующие полчаса воров полегло еще человек пятнадцать, сук было прибито двадцать пять. Невозможно было ходить, кровищи было почти по колено.
— Как погиб отец? — глухо произнес Филат.
— Ты послушай, потерпи немного. Твой отец неплохо работал ножом, он один только с десяток сук положил. Я с ним все время рядом был, а он в самую гущу норовил залезть. Отчаянный был вор, ничего не боялся. Жил и дрался так, будто был не из костей и мяса, а из железа. На нем уже целая дюжина ран, кровь из него хлещет, как из смертельно раненного кабана, а он все не унимается, знай пером направо и налево размахивает. Такой шухер на сук навел, что не приведи господи! — поднес щепоть ко лбу Михалыч. — Идейный он был, каких поискать. Если суки попадали к нам на «черную» зону, так он никого в живых не оставлял.
«« ||
»» [330 из
369]