Виктор Суворов - Святое дело
Такое внезапное просветление памяти мертвеца вполне устраивает моих критиков.
А меня – нет.
4
Непростое дело – вязать сюжетные узлы. Решили, например, какие-то мудрые товарищи вписать в мемуары мертвого Жукова новый фрагмент о том, как Сталин упал с коня. Вписать легко. Но требуется объяснить читателю: а откуда бы Жукову об этом знать?
Лихой сталинский инструктор по верховой езде отпадал сразу. Нельзя же было вписать в мемуары, что летом 1945 года некий кавалерийский майор прорвался сквозь заслоны и заставы, проскочил поверх барьеров, распихал жуковскую охрану, отозвал заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Жукова в сторонку и шепнул на ухо под большим секретом сталинскую тайну…
Нужен был свидетель рангом повыше. Но кто бы мог знать о тайных сталинских тренировках и проболтаться? Сталинский секретарь Поскребышев? Того огнем жги, не скажет. Главный сталинский телохранитель Власик? Тоже невероятно. И Поскребышев, и Власик долгие годы были рядом со Сталиным прежде всего потому, что сталинские тайны хранили.
В кандидатах на жуковского информатора оставался только сталинский сын Вася. Благо, что мертвый. А мертвые, как у нас заведено, сраму не имут. Сочинителям сюжета оставалось Васю с Жуковым свести. Если бы сочинители думали головами, то могли бы придумать нечто правдоподобное и вложить в жуковские уста что-нибудь вроде: иду кремлевским коридором, навстречу Василий… Далее – по тексту.
Можно было бы и просто: встретил Василия, разговорились. Не уточняя, где и когда.
Но сочинители головами думать не приучены. Они описали встречу Жукова с Василием Сталиным на Центральном аэродроме Москвы во время подготовки к параду. И просчитались…
Командиру 286-й истребительной авиационной Нежинской Краснознаменной дивизии 16-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта полковнику Сталину Василию Иосифовичу там было решительно нечего делать.
«« ||
»» [20 из
292]