Татьяна Полякова Отпетые плутовки
— Папа, а Багров, который меня привез, он кто?
— Спаситель твой? — удивился отец. — А черт его знает. Объявился по осени, привез письмо от одного человека. Мне он понравился. Я ему сказал, приходи, если что. А тут вдруг такое случилось... Он как раз в тот день пришел, когда выкуп взяли, а тебя не вернули. Пришел и говорит: «Помоги, Павел Сергеевич», а я ему:
«Саня, рад бы, только у меня такое горе, голова кругом». У меня, Машка, знаешь ли, на душе было... в общем, объяснил я ему, а он: «Дружок, мол, у меня есть, большой специалист по таким делам, вряд ли, говорит, без него обошлось, а если и без него, так он наверняка что-нибудь да узнает». Я ему: «Саня, любые деньги, все, что хочешь, лишь бы дочь вернуть». Вот и выручил, дай Бог ему здоровья.
— И сколько же он взял с тебя, папа? — деревянным голосом спросила я.
— По-божески, Машка, не ограбил. Да за то, что он тебя вернул, я его золотыми червонцами рад покрыть с головы до ног.
Комната скакала и прыгала, как черти в Сашкиных глазах, мне бы зареветь, кинуться к отцу, но слез уже не было, и к отцу я не бросилась. Если ему сказать правду, он Багрова из-под земли достанет, а Сашке я зла не желала. Не желала, хоть и оказался он редким подлецом, как я редкой дурой.
— Прости меня, папа, — попросила я.
— Ты меня прости, Машка. Моя вина. Юлька шмыгала носом, отец гладил мне руку, а я думала о Сашке. В конце концов я поведала отцу историю о своем заточении на чьей-то даче, место не помню, из людей никого не видела, почти все время спала, а очнулась в очередной раз в Сашкиной машине.
Мы немного покатались по пригороду, так, без всякого толку, и решили, что дачу эту вряд ли отыщем. Врать отцу было невыносимо стыдно. Я начинала плакать, а папа гладил меня по спине и повторял:
— Забудь все, котенок, все позади. Забудь.
«« ||
»» [82 из
239]