Татьяна Толстая. Кысь
Черный как пушкин, - только белки глаз красные от дыма, - без волос и
бороды, кряхтя и еще дымясь, Никита Иваныч оперся о бесчувственную
Бенедиктову руку и слез с разваливающихся, прогоревших подпорок. Сплюнул
угли.
- Кончена жизнь, Никита Иваныч, - сказал Бенедикт не своим голосом.
Слова отдавались в голове, как в пустом каменном ведре, как в колодце.
- Кончена, - начнем другую, - ворчливо отозвался старик. - Оторви хоть
рубахи клок, срам прикрыть. Не видишь, - я голый. Что за молодежь пошла.
На пепелище, вцепившись обеими руками в кудлатые волосы, бродил Лев
Львович, из диссидентов, разыскивая что-то в траве, которой не было.
«« ||
»» [764 из
767]