Людмила Улицкая - Зеленый шатер
– Давай погуляем вместе. Маечка, хочешь на качели?
– Хочу. С тобой, – и взяла мать за руку.
– Папу тоже с собой возьмем. – И они вышли втроем на улицу.
Маечка уселась на качели, Алена легонько толкнула их.
– Меня выдернули на этап за пять недель до освобождения, я понял, что они будут шить что то новое. Оказалось, по делу Чернопятова и Кущенко, – продолжал свой все перебиваемый рассказ Миха. – Очную ставку долго не давали, но давали читать их показания. Показания были ужасные, я не верил ни одному слову, считал, что они просто подсунули мне фальшивку, состряпанную из агентурных данных. Больше тридцати фамилий названо, в том числе назван Эдик Толмачев. Но речь там шла в основном не о «Гамаюне», а о «Хронике», обо всех правозащитных делах. В протоколах – чего только нет: чистосердечное признание, покаяние…
– Я все это знаю, – кивнула сухо Алена.
– Я не верил до последнего. Вообще то, я и сейчас не могу поверить. Но очная ставка была. Все так. Что с ними делали, не знаю. Может, выбили показания. Я все отрицал. Кроме того, что Сергей Борисович твой отец и мой тесть. Я был уверен, что и меня к этому делу подпишут. До последнего дня не мог поверить, что отпустят. Да я и сейчас ничему не верю.
Алена глаз на него не поднимала, выражение лица было такое, как будто его здесь и нет. Миха положил свою руку поверх ее:
– У меня на этом месте просто голова раскалывается: не мог Сергей Борисович всего этого говорить, никак не мог. Но ведь я своими ушами слышал. Ты не думай, Алена, я его нисколько не разлюбил. Его жалко до безумия.
– Не знаю, Миха, кажется, мне не жалко. Я с детства знала, что у меня отец герой. – Глаз Алена не поднимала, все смотрела под качели, в мельтешню тени от сиденья, на котором каталась дочка туда сюда.
«« ||
»» [369 из
459]