Вадим Панов - День Дракона
А потому Яргу интересовали вещи сугубо прикладные: не общая теория, на что способен свободный дух, а сможет ли он, лично он, остаться в живых? Жить Ярга хотел. Но жить так, как считал нужным, а потому рисковал, раз за разом бросаясь на штурм проклятых ворот. Свобода! Еще одна великая ценность и великая истина. Жить — значит быть свободным, и узник не жалел себя. Семь раз Ярга терпел поражение в попытках вырваться из плена, семь раз уходил от смерти в последний момент, возвращался в темницу… Но за отступлением следовала очередная подготовка, а затем — следующий приступ.
Ярга не умел сдаваться и продолжал штурмовать небо.
Маленький клочок которого призывно голубел в конце уходящего вертикально вверх тоннеля.
Жить — значит быть свободным. И Ярга рвался к небу, невзирая ни на что.
Он знал, что бесплотные духи не способны испытывать боль, это невозможно даже в самой смелой теории, ведь, лишившись тела, Ярга полностью избавился от связанных с его использованием неприятных нюансов. Боль — один из них. Но еще при самой первой попытке обрести свободу Ярга понял, что ошибался.
Слишком прочно, слишком умело наложили печати.
И поднимаясь по тоннелю, он испытывал дикую, невозможную, невообразимую боль.
Будто плоть его не сгнила тысячи лет назад, а продолжала гореть в закрывающих ворота заклинаниях, будто кто-то придумал способ, позволяющий нанести кровавую рану пустоте. Бесплотный дух стонал, чувствуя, как крошатся в порошок кости. Как тлеют сухожилия. Как пронзают кожу ледяные иглы. Ему казалось, что с ним играют лучшие палачи Темного Двора. Неспешно играют, приближаясь к развязке с безжалостной медлительностью, но…
Ярга поднимался вверх, к небу.
Ярга хотел на волю.
«« ||
»» [5 из
1139]