Вадим Панов Тайный Город IV Все оттенки черного
- Ань, давай, а? - Тебе бы все одно.
- Девушка охотно ответила на поцелуй, но твердо остановила тянущуюся к шортам руку парня.
Константин - Костик, я тебе обещаю, это дело не просто выгорит, оно потрясет весь русский ювелирный бизнес! - Штанюк возбужденно облизнул губы.
- Ты войдешь в историю! - Мне истории как раз не нужны, - усмехнулся Куприянов, перебирая черные четки.
- То, что ты предлагаешь сделать, потребует слишком больших усилий. Я не уверен, что смогу сейчас позволить себе это.
- Время есть. Два дня. Посчитай, прикинь. Но, говорю честно, такой возможности может больше не представиться! - Григорий Штанюк, довольно известный и довольно успешный брокер, округлил глаза. Операция, которую предлагал провести Григорий, была рисковой. Даже слишком рисковой. Но в случае успеха фирма Куприянова не просто становилась номером один на русском ювелирном рынке, а начинала превращаться в монополиста. Штанюк, кожей чувствующий большие комиссионные, названивал Константину все утро и, наконец, сумел вытащить его на деловой ленч на открытую веранду "Эльдорадо", где и изложил свой план.
- Ты их всех подомнешь! - Или меня подомнут, - буркнул Куприянов, прищурившись на видневшийся из-за Москвы-реки Кремль.
- Ты же крепкий, Костя, - промычал Марик Марципанский, отрываясь от тарелки. В отличие от собеседников, ограничившихся кофе и сладкими рогаликами, Марципанский, воспользовавшись случаем, сделал более чем плотный заказ - салат, холодные закуски, горячее - и теперь уплетал за обе щеки.
- Когда это ты отказывался рисковать? - Когда мне не давали время просчитать все варианты, - пожал плечами Куприянов. Штанюку Константин доверял. Не полностью, разумеется, но достаточно, чтобы работать на бирже только через него.
А вот Марика Куприянов недолюбливал. Марципанский был правнуком Соломона Марципанского, революционера и героя гражданской войны, и никогда не уставал рассказывать, особенно между четвертой и шестой рюмками, что его блистательный прадедушка был одним из немногих военачальников, получивших в лихие революционные годы целых два ордена! Один из них засиял на груди Соломона Моисеевича после подавления Кронштадтского восстания, а второй образовался за то, что Марципанский посоветовал Тухачевскому использовать против тамбовских крестьян боевые отравляющие вещества и сам обеспечил их наличие в победоносных карательных отрядах. Были в биографии героя и реальные боевые сражения, но о том, как маршал Пилсудский гнал красных собак от берегов Вислы, он вспоминать не любил. В тридцать седьмом году, когда зарвавшегося Соломона пристрелили подельники, Марципанские перебрались под Караганду, поближе к выдающимся коммунистическим стройкам, о которых так любил вещать с высоких трибун покойный Соломон Моисеевич. Тяжелый быт строителей светлого будущего не увлек семейство, и, воспользовавшись первой же оказией, Марципанские вернулись в обжитую Москву, рассказывая на каждом углу о необычайном героизме расстрелянного предка. Рассказы помогли Марику устроиться в приличный институт, подепутатствовать пару лет на региональном уровне, а затем, когда трогательная история репрессированных перестала вызывать слезы жалости у избирателей, открыть маленькую брокерскую Контору. Его деловая репутация не вызывала у Куприянова особого восторга.
«« ||
»» [43 из
435]