Сергей Волков - Чингисхан 2.
Бригаду морской пехоты, в которой служил дядя Гоша, в начале сорок четвертого преобразовали в воздушно-десантную дивизию. Войну десантники закончили в Северной Германии, знаменитом ракетном полигоне Пенемюнде. Там, уже после победы, в конце мая сорок пятого, он и потерял ногу. История эта нелепа и трагична, как, собственно, часто бывало на вой¬не. Дядя Гоша стоял в оцеплении на берегу Балтийского моря.
Местные жители повадились ходить на полигон и собирать всякие железки, среди которых попадались узлы различных агрегатов и части приборов.
Дело в том, что немцы с помощью нескольких тонн троти¬ла взорвали все стартовые площадки для своих ракет «Фау» и фрагменты оборудования были разбросаны на огромной тер-ритории.
В оцеплении стоять было скучно. Дядя Гоша решил побало¬вать себя чайком. Собрал плавника, запалил костерок, при¬строил сверху котелок, уселся рядом и начал ждать, когда за¬кипит вода.
- Повезло мне, братишки, стр-рашно! - в этом месте рассказа Дядя Гоша обычно всегда жмурился и делал паузу, словно заного переживая тот взрыв, что вздыбил песок на морском берегу. - Стой я на ногах - посекло бы осколками, на части бы разорва¬ло. А так только контузило и ногу оторвало на хрен! Мина там была, вот какое дело. Немецкая мина, против десанта с моря.
Саперы ее пропустили, а я, дурень, костер прямо на ней раз¬вел.
Провалявшись полгода в госпитале, дядя Гоша был вчистую комиссован из армии. Тяжелая контузия и потеря ноги сделали его неспособным к физическому труду. На выбор старшине Дзюбе было предложено либо вернуться в родную Одессу, либо поселиться в любом другом городе Союза, кроме Москвы, Киева и Ленинграда. Он выбрал Казань.
- Не захотел я в красавицу-Одессу без ноги возвращаться, вот какое дело. А в Казани у меня корешок жил, Санька Мокров. Помер он в шестьдесят седьмом. Осколок в груди стронулся..,
После войны работал дядя Гоша по многочисленным инвалидским артелям. Сам он ложки не лил и выключатели не со¬бирал - гордость, по его словам, не позволяла. Числился дядя Гоша то счетоводом, то экспедитором, но именно что числился. Работали на этих хлебных местах оборотистые да ухватистые парни, а Джон Сильвер получал от них отступное; в месяц на¬бегала приличная сумма. Эти деньги да еще неплохая пенсия по инвалидности позволяли ему безбедно жить, пить самому, поить всех окрестных алкашей да еще отсылать пятьдесят ру¬блей ежемесячно сестре в Николаев.
Пьянство дяди Гоши носило перманентный характер. По крайней мере, я его трезвым видел только раз в году, на девятое мая. В этот день он надевал парадную форму со старшинскими погонами и, сверкая внушительным иконостасом на груди, от¬правлялся в Центральный парк культуры и отдыха, где собира¬лись все ветераны города.
«« ||
»» [167 из
244]