Сергей Волков - Чингисхан 2.
- Господи, Артем! Живо-о-ой...
Мы идем по заснеженной дорожке к бело-зеленой двенадцатиэтажке. Вокруг высятся точно такие же. Вечереет, в окнах зажигается свет. Весь этот микрорайон построили как раз на¬кануне развала Советского Союза, и жить здесь считается, как объясняет мне Надя, престижно.
Она вообще много говорит, едва не захлебываясь словами, смеется, машет рукой в сиреневой рукавичке. А другой очень крепко держит меня за локоть, словно боится, что я исчезну, испарюсь, как призрак.
Мой рассказ о плене и скитаниях она выслушивает с чисто женским сочувствием. Мне стыдно - я обманываю женщину, которую когда-то любил. Нет, не любил, но был близок, хоро¬шо относился и все такое... Мне стыдно, но этот стыд я обязан стерпеть. Так надо.
Время от времени задаю наводящие вопросы. Мне неловко идти к Наде домой - там муж, дети, но она еще в троллейбусе сказала: «Я тебя никуда не отпущу!».
Вот как раз о муже я и спрашиваю:
- Так что за счастливчик взял тебя в жены?
Она вздыхает, останавливается, наклоняет голову. Из-под выбившейся челки смотрит на меня. В глазах - слезы.
- Я тебя ждала, Артем. Долго. Пока твоя мама не уехала. Мы часто вечерами собирались у вас на кухне, фотографии смотрели, тетрадки твои школьные... А потом... В общем, тетя Валя перед отъездом сказала: «Не хорони ты себя, Наденька. Не вер¬ится наш Артемка...»
По щеке Нади стекает слеза. Она вытирает ее рукавичкой.
«« ||
»» [183 из
244]