Сергей Волков - Чингисхан 2.
Он обнял Темуджина, потом Хасара и Бельгутея. В юрту за¬глянул нукер, сказал, что кушанья готовы. Вождь кераитов вышел из юрты, не снимая шубы. Нойоны и сыновья Тоорила начали громко хвалить удивительное одеяние, тревожно пере¬глядываясь. Многие поняли - сыновья Есугея приехали не про¬сто так. Но пока не было съедено все мясо и выпита вся арха, о делах речи не заводилось - таков степной обычай.
И лишь когда сам Тоорил перевернул свою золотую чашу квер¬ху дном и вытер рукавом блестящий от бараньего жира рот, давая понять, что сыт и доволен, Темуджин подсел поближе к хану, чтобы поведать ему о своей нижайшей сыновней просьбе.
Он так и сказал, чем немало польстил сыто отдувающемуся Тоорилу.
- Возлюбленный сын мой Темуджин, - напыщенно загово¬рил хан, - нет на этом свете ничего такого, в чем бы я тебе от¬казал.
- Кераитские воины славятся своей доблестью от одного края мира до другого, - осторожно начал Темуджин, погляды¬вая на братьев.
Здоровяк Хасар растянулся на узорчатых коврах у ног Тоо-рила, блаженно улыбаясь. Арха увела его на небесные луга, в страну грез. Худощавый Бельгутей, выпивший не меньше, на¬против, был сосредоточен, сидел прямо и внимательно прислу¬шивался к словам брата.
- Не раз бились багатуры-кераиты плечом к плечу с монгола¬
ми против общих врагов, - продолжил Темуджин.
Тоорил прикрыл глаза и стал похож на спящего, но узлова¬тые пальцы хана, быстро-быстро перебирающие жемчужные четки, свидетельствовали о том, что владыка кераитов внима¬тельно слушает.
- Козни недругов и злые сердца ложных друзей привели ныне наш род к прозябанию. Отец мой, могущественный Тоо-¬рил! Дай мне воинов своих, чтобы восстановить улус отца! Я прошел через забвение, через голод и нищету, я носил кангу, но смерть отступилась от меня. Горные духи Богдо-ула не смог¬ ли одолеть меня. Вечное Синее небо позволило мне вознести волю мою вровень со своей. Я не опозорю памяти твоего анды Есугея-багатура. Дай мне воинов, отец!
«« ||
»» [20 из
244]