Айрон Розенберг - Темный прилив
Он стоял на высокой башне, глядя на мир под ногами. Там лежал город – раздавленный, захваченный, превращенный в руины, захлестнутый неумолимым потоком, обрушившимся на эту землю.
Он – огромный, могучий, опирающийся на исполинский боевой молот – стоял недвижимо на каменном шпиле, уткнувшемся в небо, и смотрел, а ветер трепал длинные темные волосы, заплетенные в косицы, швырял их на скуластое, резкое, будто из камня высеченное лицо, на длинные клыки, торчащие из нижней челюсти. Солнце плясало на гладкой, изумрудно отсвечивавшей коже, блестело нестерпимо на множестве медальонов и трофейных побрякушек, украшавших шею и доспех на широченной груди. Торс, плечи и ноги укрывала тяжелая броня, глянцевито черная, испещренная рубцами и вмятинами, усаженная сверкающими бронзовыми умбонами. Окоемы сверкали золотой чеканкой, выдавая знатность и ранг хозяина.
Наконец ему надоело созерцание. И он воздел над головой огромный черный – черней сажи – каменный молот и взревел. Боевой клич, исполненный призыва и ярости, понесся над руинами и окрестными полями, отразился от камней, от дальних холмов, вернулся эхом.
Внизу темная волна нашествия остановилась. Каждый орк Орды замер, глядя на одинокую фигуру высоко в небе.
Стоящий снова заголосил, потрясая молотом, – и Орда взорвалась криками радости, приветствуя вождя. Довольный, Оргрим Молот Рока опустил оружие, чьим именем называл себя, и захлестнувшая город волна нашествия вновь принялась за работу.
Внизу, за городскими воротами, на кушетке покоился еще один орк – тощий недомерок, укрытый, однако, дорогими пышными шкурами. Рядом с кушеткой сложена богатая изысканная одежда. Но к одежде этой не прикасались неделями: орк уже долго лежал неподвижно, словно мертвый. И без того уродливое его лицо исказила боль, лохматая борода вздыбилась у оскаленных клыков.
Но внезапно лежащий вскрикнул. Рывком приподнялся, сбросив шкуры со взмокшего, истекающего потом тела. Замигал подслеповато, стряхивая сонливость, оглянулся.
– Где это я?!
К нему поспешило странное создание, массивное и двухголовое, с удивлением и радостью на обоих лицах. А на лице пробудившегося – смышленом, хитром, недобром – недоумение сменилось откровенной злобой.
– Так где же я? Что случилось?
«« ||
»» [8 из
248]