Уилбур Смит - Неукротимый, как море
– Что хорошо для голубых китов, то хорошо и для Саманты Сильвер! Смотри, как я умею! Настоящий Моби Дик!
И она была восхитительна по ночам, когда ее тщательно расчесанные, глянцевые, ароматные волосы накрывали его грудь золотистой пеленой, пока сама она изображала на нем наездницу, предаваясь этому занятию чуть ли не с религиозным восторгом, подобно жрице, приносящей жертву на алтаре языческого капища...
Но прежде всего остального Саманта была юностью – юностью вечной и бескомпромиссной, в которой трепетала радость жизни.
Благодаря ей Николас еще раз встретился с теми эмоциями, которые – как он сам полагал – давно атрофировались под спудом цинизма и повседневной прагматичности. Он разделил с ней детскую восторженность малыми чудесами природы: полет чайки, соседство дельфина, находка полупрозрачной, тонкой, как превосходно выделанный пергамент, раковины, в закругленной спирали которой прятался редкостный морской обитатель, моллюск кораблик с множеством подвижных щупалец...
Он разделял ее гнев, когда даже на эти далекие, мало кому известные пляжи вторгались нефтяные пятна, смывки из трюмов крупнотоннажных танкеров, принесенные сюда течением Агульяс, когда к подошвам липли мерзкие комья загустевшего мазута, которые встречались повсюду: и на гальке, и на трупах ослиных пингвинов, выброшенных прибоем на берег...
Саманта была самой жизнью – хватало прикоснуться к ее теплу, испить звук ее смеха, чтобы омолодиться. Идти с ней рядом означало чувствовать себя полным жизненных сил. доставало и на полуночные танцы под громкую, диковатую музыку, и еще оставался запас, чтобы подхватить Саманту, когда она начинала оступаться, отнести в их пляжное бунгало, держа на руках, как сонного ребенка, чья кожа немножко горит от воспоминаний о солнце, чьи мускулы приятно ноют от усталости, чей живот полон богатой пищи...
– О, Николас, Николас... я так счастлива, что вот вот заплачу!
И тут объявился Ларри Фрай; он примчался в облаке негодования, пунцовый и непримиримый, как только что прозревший муж рогоносец.
– Две недели! – ревел он. – Две недели Лондон, Бермуды и Сен Назер доводили меня до сумасшествия! – Извергая эти вопли, он тряс толстенной пачкой бумаг, словно переквалифицировался в редактора «Британской энциклопедии». – Никто понятия не имел, что с вами случилось! Вы просто взяли да испарились!
Ларри заказал самую большую порцию джин тоника у облаченного во все белое бармена и устало обмяк на стуле возле Ника.
«« ||
»» [177 из
450]