Юлия Шилова Я убью тебя, милый
— Нормально.
— Ты уверена?
— Сам подумай; как живется в колонии? — пожала я плечами. — Главное тут — никуда не лезть. Не будешь лезть — силком тебя никто не потянет. Вляпаться можно только по собственной вине. Тут нужно держать ухо востро и никого не бояться. Например, если кто-то уронит вещь, а ты нагнешься, чтобы ее поднять, то после этого на хорошую жизнь не рассчитывай.
— Как это?
— Будешь до посинения за другими подбирать. Тебе будут кидать, а ты подбирать. Не скажу, что в отряде меня уважают, но, по крайней мере, не достают. Мне для этого пришлось несколько раз пройтись табуреткой по головам. Я и сама не знаю, как смогла взять себя в руки, когда сюда попала. Сначала думала, что не выживу, хотела руки на себя наложить, но потом ничего, привыкла. Я здесь повзрослела, а может, постарела. В последнее время я замкнулась на себе. Другие заключенные для меня как бы не существуют.
— А какие тут условия?
Если эта гостиница считается здесь крутой, то представь, как выглядят наши бараки. В бараках очень сыро. Вроде бы отопительный сезон давно начался, а у нас до сих пор не топят. На стенах грибки, плесень. В секциях воняет сыростью. Вода для питья ржавая. Говорят, что эту зону построили на болоте. Так что где же ей взяться — нормальной воде? От ржавой воды летят зубы, тело чешется. Девчонки расчесываются до крови, заносят инфекцию, подолгу болеют. Тут все помешаны на сигаретах и чае. Это самое ценное из то-то, что разрешают передавать в посылках. Все чифирят, но я чифирить не могу — тошнит. Да и лицо от чифиря становится землистого цвета. Администрация у нас паршивая. Охранники трахают зечек за пачку дешевого чая, по обоюдному желанию, естественно. Впрочем, с мужиками проще, они хоть немного нас жалеют и понимают. А вот бабы-надзирательницы — те вообще сволочи каких мало. Мы их называем «эсэсовки». Они никогда и никого не слушают. Ты умирать будешь на их глазах — они не почешутся.
Я замолчала и посмотрела на Глеба. Он вздохнул и налил мне полную рюмку виски. Я выпила и принялась с аппетитом уплетать куриную ногу.
Глеб закурил сигарету.
— Я видел, как тут других шмонают, — задумчиво произнес он. — Родителей, родственничков... Это просто кошмар! С родственниками заключенных обращаются так, будто они сами в чем-то провинились. Раздевают, обыскивают сумки, все переворачивают. Правда, со мной так никто не обращался. У моего товарища в этой колонии один дядечка знакомый есть. Он тут юрисконсультом работает. Так вот, ему позвонили и хорошо заплатили, чтобы меня никто не шмонал. Как видишь, получилось неплохо: выделили самый лучший номер, разрешили пронести спиртное, сауну сделают.
«« ||
»» [169 из
278]