Виталий Забирко - Мародер
Таймстебль икнул, не нашелся, что сказать, и замер на стуле, по-жабьи моргая глазами и не сводя с меня взгляда. Дерьмовые все-таки создания, постанты… И умом не блистают. Эх, если бы человечество заранее знало, в кого оно эволюционирует… С другой стороны, горилла не более лестно оценивает конституцию человека, чем я постанта. С точки зрения гориллы, человек тщедушен, безволос, неприспособлен к жизни в джунглях…
М-да, лучше не представлять себя на месте гориллы. Homo sapiens, как ни претенциозно наименование, все-таки звучит гордо.
Я почувствовал жжение в ладонях, посмотрел и увидел, что они покраснели. Как ни тщательно вытирал я руки о рубашку таймстебля, но что-то все-таки осталось. Ядовитая у постантов слизь, что ли?
– Сиди и не рыпайся, – приказал Воронцову и направился в ванную комнату.
Мыл я руки долго и тщательно, израсходовав пол-флакона жидкого мыла. Жечь ладони перестало, но краснота не проходила. Тогда я обработал ладони витаколлагеном, подождал пять минут, снова вымыл руки с мылом и тщательно вытер. Краснота с ладоней исчезла, и кожа, регенерировав, стала как прежде. Даже лучше – как у младенца, с повышенной тактильной чувствительностью.
Когда я вернулся в гостиную, Воронцов неподвижно, будто привязанный, продолжал сидеть на стуле в неудобной позе, с тоской в глазах наблюдая, как Сатана, изображая из себя игривого кота, разбирается на диване с нуль-таймером. Глубокие борозды от когтей и зубов на корпусе нуль-таймера говорили о том, что прибору уже никогда не суждено быть использованным по прямому назначению.
– Хороший котик, – похвалил я Сатану и перевел взгляд на таймстебля. – Не находите?
Воронцов этого не находил, но благоразумно промолчал.
– Что вы сидите, как куль с дерьмом? – сказал я, усаживаясь напротив. – Расслабьтесь. Ваша смерть пока откладывается. На неопределенное время.
Воронцов пошевелился на стуле, сел прямо, с натугой сглотнул и спросил сиплым голосом:
«« ||
»» [257 из
299]