Сергей Зайцев - Санитары
Люди здесь Димке тоже откровенно не нравились. Затасканные кожанки — похоже, фирменный знак принадлежности к станции и местному укладу жизни, небритые рожи и наглые, оценивающие взгляды. Что и говорить, бауманцы тут как белые вороны… Понятное дело, куда больше пялились на Наташку, и это могло очень скоро снова стать проблемой. Женщины тут всегда пользовались спросом. Проблема лишь в том, что за людей их здесь не считали. Так, расходный товар… И это еще отчетливее подтверждало, что самым разумным будет не нарываться на неприятности и убраться из Треугольника как можно быстрее.
Но куда? Раньше Ганза была для них надежным оплотом цивилизации, а теперь приходилось прятаться в бандитском притоне. А может, действительно податься к Красным? Если подумать, отсюда до дома по кратчайшему пути всего три перегона: до Театральной, потом переход на Площадь Революции, длинный перегон до Курской-радиальной, а затем и до Бауманской рукой подать. Да, с каждым шагом ему этот вариант нравился все больше. С Красными как-нибудь договорится, все-таки он сын Сотникова. А Курская… так и там ведь тоже знакомых полно, и люди с Бауманки наверняка будут, там ганзейцы на глазах у всех их арестовать не посмеют… «Ну да, — сам себе скептически возразил парень, — один раз уже не посмели. Не только арестовали, а еще и отметелили будь здоров. А ведь в тот раз против него даже конкретных обвинений не было. Сейчас же — целый набор: содействие преступникам и мутантам, убийство часового, угон электровоза… Тут Званцев даже для приличия извиняться не станет… Блин, совсем уже голова не соображает! Нужно срочно найти место для отдыха, пока не натворили дел от усталости».
Как никогда ранее хотелось вернуться на Бауманку, увидеть знакомые лица, привычное, родное окружение. И чего ему, дуралею, дома не работалось? Зачем рвался челночить? Казалось, будто косо смотрят, не ценят? Так все познается в сравнении. На эти вот рожи вокруг поглядеть, аж тошно становится. Вот уж где люди друг другу — не волки даже, а шакалы. А на Бауманке народ честный, работящий, порядочный. Эх, Бауманка!
Сейчас Димка понимал, что сам во всем виноват, — дело ведь совсем не в том, что он оказался покалечен. Слишком гордый он был, вот что. Вместо того чтобы наладить отношения, смотрел свысока — как же, без пяти минут сталкер. И так и не смог смириться, отказаться от своей дутой «исключительности», когда все пошло прахом. Подумаешь, Стажером прозвали! Ну и что в том обидного? Действительно ведь вечный стажер — зациклился на прошлом и не понимал простой истины: что бы ни случилось, а жизнь продолжается. Конечно, отец тоже постарался, но…
Но Димка больше не злился на Сотникова. Столько всего пришлось пережить за эти приключения, что теперь он понимал — Михаил Григорьевич заботился о нем, как мог, и злиться на него не только глупо, но и неблагодарно. Ведь тот воспитал его, столько сил и времени отдал найденышу и ни разу не давал понять, что относится к нему иначе, чем к собственному ребенку. Стыдно, черт возьми! Наверное, нужно было всему этому случиться, чтобы понять такие простые, но важные вещи…
— Эй, фраерок. Ищешь, где приземлиться?
Сутулый седоватый мужик в старенькой, но чистой одежде, стоявший возле входа в одну из палаток, окликнул Димку, наметанным взглядом сразу определив «туристов». Вывески с предложением на палатке не было, но это ничего не значило. Как только парень оглянулся, мужик сразу приветливо заулыбался, словно старым знакомым, оценивающе окинув взглядом девушку, понимающе кивнул:
— Подходите, не стесняйтесь, дорого не возьму. На сколько вам?
— Для начала часа на два.
— Здесь, — шепнула Наташка.
«« ||
»» [235 из
279]