Сергей Зайцев - Темная мишень
Хомут все-таки это сделал. Эта тварь давно положила глаз на его жену - все еще красивую женщину даже сейчас, после трех лет жизни в этой проклятой подземной норе, в жутких бытовых условиях, без всякого ухода за собой. Сергей не принимал его угроз всерьез. Ему было плевать, что происходит на станции, пока его жена и дочь под его защитой. Плевать на всех остальных и их трусливые проблемы. Его боялись трогать, ведь он уже не раз доказывал своё право на независимость на этой станции, доказывал кровью. Разных группировок, вокруг которых народ хоть как-то пытался организоваться для совместного житья, на станции развелось немало. Одной из самых блатных компашек верховодил Хомут - Виктор Хомутов, бывший зек, отсидевший за грабеж пятерку и выпущенный из тюрьмы за примерное поведение года за три до Катаклизма.
«Кровь… Крови ведь немного, они еще живы. Наверняка живы. Спокойно, Серега, только спокойно. Нужно обдумать, что делать дальше, прямо сейчас. Паника нам ни к чему. Нам нужна не паника, а план».
Он сбросил рюкзак на пол, стянул и, не глядя, отшвырнул теплую крутку, энергичными движениями размял плечи и шею. Сейчас ему понадобится вся ловкость и быстрота, на которую он способен, и даже сверх того. Усталости как не бывало. Лишь ледяная ярость. И абсолютная уверенность, что он сейчас будет убивать.
Он взял только нож, ведь такое оружие легко спрятать, а с огнестрелом его и близко не подпустят. Ружье просто поставил в угол. Даже сейчас никто не посмеет прикарманить его оружие, пока он жив.
Поляков уже собирался выскочить из жилища, когда слух уловил едва слышный всхлип.
Он в два шага оказался у скомканной раскладушки, накрывавшей угол, и осторожно отодвинул ее в сторону. Сжавшись в комочек, на него каким-то совершенно диким взглядом уставилась шестилетняя дочурка, явно не узнавая отца. Фиона. По чумазому исцарапанному лицу малышки текли слезы, оставляя светлые дорожки на давно не мытой коже. Старый джинсовый комбинезончик в пыли и грязных пятнах. А в крепко сжатом кулачке - стальная вилка, с зубцами, измазанными в красном. Жива. Жива! Он хотел сказать дочке что-то успокаивающее, но слова застряли в горле, и Поляков судорожно вздохнул, стараясь успокоиться. Он не должен к ней прикасаться. Не сейчас. Она в безопасности. Ему нужно идти за женой.
Он снова схватил измочаленную раскладушку, прикрыл девочку от чужих взглядов.
И ровным шагом вышел из жилища.
Его никто не тронул, пока он шел обратно через всю платформу к служебным помещениям, где обитала ватага Хомута. Никто не заступил ему дорогу, но никто и не присоединился. Твари. Безмозглые скоты. Как вы такое могли допустить! Ради вас же на поверхности рисковал жизнью, чтобы не сдохли от голода, а вы не способны даже уберечь от подонков его семью! Чувствуют. Чувствуют его ярость, хотя лицо окаменело от спокойствия. Вон как поспешно расходятся в стороны, образуя широкий пустой коридор. Язык не поворачивается назвать этих бесхребетных уродов людьми. В жопу засуньте свое бесполезное сочувствие и ублюдочные насмешки.
Перед дверью берлоги - двое мордоворотов. Добротное обмундирование, добытое такими, как Поляков, на поверхности, с разграбленных складов в магазинах. У одного «калашников», у второго на поясе «ТТ» в кобуре. Конечно же они его ждали - вон как переглянулись. Наглые, самодовольные. Чувствуют за собой силу. И все же боятся, Поляков хорошо умел ощущать чужой страх. Не исключено, что оба тоже участвовали в похищении.
«« ||
»» [152 из
162]