Жаклин Уилсон - Полночь
А теперь Уилл с нами почти не разговаривает. Приходит домой из школы, делает громадный бутерброд и уходит наверх, к себе в комнату. И сидит там весь вечер. Сначала мама приносила ему ужин на подносе, но папа заявил как-то, разве она служанка собственному сыну? Сам-то он обращается с ней как со служанкой, но это же совсем другое дело. Так что Уилл дожидается, пока они усядутся смотреть десятичасовые новости, тихонько прокрадывается на кухню и разогревает себе здоровенную пиццу или целый пакет замороженных картофельных чипсов.
Я пробовала приходить в это время на кухню, но он и со мной не разговаривает. Спросишь о чем-нибудь — буркнет «да» или «нет», но сам разговор ни за что не начнёт.
Я так больше не могу! Однажды я попробовала взять его за руку. Он не шарахнулся от меня. Просто как-то странно посмотрел на наши соединённые руки, будто на посторонний предмет. У меня рука так и упала, словно дохлая рыба, и я поскорее отодвинулась от него.
— Уилл! — надрывалась мама. — Уилл, пожалуйста, спустись!
Она чуть ли не умоляла его.
Я думала, он так и будет сидеть в своей комнате, но тут на лестнице прозвучали его шаги. Медленно, не спеша, он все-таки спустился, пересёк холл, вошёл в гостиную.
— Ах, вот и ты, — бодро сказала мама. — Присмотришь за сестрой, хорошо?
Уилл молча уставился на неё. Он успел снять школьную форму и теперь был в просторной серой рубашке, мягкой чёрной безрукавке, джинсах и босиком. На шее — нитка мелких серебряных бус. Чёрные волосы торчат дыбом, будто он нарочно их растрепал. Лицо бледнее обычного — белая кожа кажется даже чуть-чуть зеленоватой.
Большинство девчонок в школе влюблены в Уилла. И даже некоторые мальчишки.
— Вот как, мы теперь и бусы носим? — съязвил папа.
«« ||
»» [5 из
172]